17 ИЮНЯ 2016, 21:05 СУТЬ СОБЫТИЙ Echo.msk
АВТОРСКАЯ ПЕРЕДАЧА Сергей Пархоменко
С. Пархоменко
― 21 час и 9 минут в Москве, это программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко, добрый вечер. Все в порядке, все на своих местах. Номер для смс-сообщений – +7-985-970-45-45. Сайт www.echo.msk.ru, на нем все работает вроде бы. Да, все работает? Трансляция работает, кардиограмма прямого эфира работает. Вот мне вроде подтверждают, кивают головой, что все хорошо.
Еще есть возможность задавать мне вопросы на этом самом сайте заранее, за некоторое время до начала программы. Вы знаете, я читаю эти вопросы, вы не сомневайтесь, я их читаю. Там, правда, какая-то адская муть обычно накапливается, и я их выбрасываю систематически. Но иногда бывают вопросы выдающиеся, один из них я вам сейчас прочту. Вот есть какой-то идиот, который мне время от времени присылает злобные вопросы, такие злобные. Они написаны короткими фразами и все кончаются восклицательными знаками. Вот в этот раз он присылает злобный вопрос. Я считаю, что я обязан его прочесть.
«Вы много говорили об усыновлении российских детей в США! — пишет он. – Говорили убежденно! Проклинали и обличали власть в России! Но вот крокодил съел ребенка в ваших США! Где реакция «правочеловеков»? Куда делись обличители и загинающие пальцы либеральные деятели? США как государство не в состоянии обеспечить безопасность детей – куда они лезут и кого учат по всему миру и чему? Почему тратятся колоссальные деньги на войны, а на детей не тратятся даже копейки?».
Видите, ну, вот я думаю, что наше с вами отношение к людоедскому закону Димы Яковлева радикально теперь изменится оттого, что крокодил съел ребенка в США. На самом деле это действительно совершенно трагическая история, и там вся Америка следила за тем, как искали останки этого ребенка. Убили несколько крокодилов, пытались в них внутри найти этого ребенка.
В национальном парке во Флориде семья прогуливалась. Ну, там такой, это нечто среднее между зоопарком и заповедником, такая закрытая территория, где можно вот наблюдать за аллигаторами. Ну, вот один аллигатор действительно утащил ребенка, трагическая совершенно история. Пусть нам с вами это будет уроком. Вот такие балбесы живут возле нас, которые способны историю про трагически погибшего ребенка превратить вот в такой вот отвратительный балаган, присылая такого рода вопросы на радиостанцию. Если кто случайно знает этого человека – он, наверное, там вам сейчас нечаянно похвастался, сидя у радиоприемника: это мой вопрос, это мой вопрос! Дайте ему в лоб и скажите ему, чтобы он никогда больше так не поступал.
***
Ну вот, давайте теперь о более серьезных вещах. Да, из этих вопросов еще – редкий случай, когда я извлек серьезный вопрос –
меня просят настоятельно прокомментировать голосование, резолюцию французского сената, принятую 8 июня.
Действительно, французский сенат принял одну из таких символических резолюций. Одна такая была принята некоторое время тому назад в нижней палате французского парламента, теперь в верхней. Ну, в нижней палате совсем маленьким количеством голосов, а здесь, в сенате, довольно значительным. По-моему, триста человек или даже чуть больше проголосовало – это большое, серьезное большинство. Резолюция, которая как бы приглашает… я даже не знаю, как перевести. По-французски это глагол inviter – вот действительно пригласить как-то.Предлагает, призывает французское правительство задуматься об улучшении отношений с Россией, о том, что Франция могла бы быть гарантом, как там сказано, целостности Украины и могла бы играть более активную роль в сохранении целостности Украины, если бы вот поддерживала более тесные отношения с Россией.
Ну, это текст, во-первых, который никого ни к чему не обязывает, это символическая резолюция, и французские правила, они позволяют такие тексты принимать. С другой стороны, он, конечно, очень внутренне противоречивый. Потому что те самые люди, которые выступают там лоббистами такого рода текстов – известно, это, прежде всего, есть такой депутат Тьерри Мариани, очень активный такой лоббист России, человек, который представляет интересы России во французском парламенте в самых разных видах.
Он организовал несколько поездок в Крым таких туристических для своих коллег-депутатов, их там ездило человек шесть или восемь. И вот он предлагает такого рода резолюции систематически.
Но он понимает, вполне отдает себе отчет в том, что это совершенно безопасная вещь, можно предложить сколько угодно таких резолюций, но совершенно очевидно, что до тех пор, пока Крым будет оставаться в руках России – а Франция заняла совершенно отчетливую позицию, что она не признает аннексию Крыма, считает эту аннексию нарушением международного законодательства, требует возвращения Крыма по принадлежности, то есть Украине – до тех пор эти резолюции не будут иметь никакого значения, кроме возможности еще раз прокатиться в очень-очень комфортных условиях в Россию. Их здесь очень хорошо принимают, этих депутатов, со всех точек зрения хорошо. Ну, вот я прокомментировал, да. Ну, вот есть такая резолюция.
Вообще про Францию много в этой программе у нас будет, предупреждаю сразу.
История вокруг чемпионата сильно меня заинтересовала.
Я вообще довольно много читаю французских газет и слушаю французского радио, я очень люблю французскую прессу. Мне кажется, что там есть профессионалы очень высокого класса, и довольно часто мировые события разного рода бывают очень хорошо, очень качественно во французских изданиях освещены. А уж если это происходит во Франции, так тем более.Ну, и, конечно, я следил за вот историей с болельщиками. Должен вам сказать, что это производило сильное впечатление, потому что впервые я слышал, вот действительно впервые, что к этому спортивному событию или околоспортивному событию французская пресса отнеслась как к сугубо политическому. Что я имею в виду?
Общая мысль была такая: мы увидели путинскую Францию… путинскую Россию. Что-то я сегодня, как-то у меня какие-то смешные бывают оговорки.
Мы увидели путинскую Россию. Почему я оговорился и сказал про путинскую Францию? Потому что я уже думал на фразу вперед и хотел вам сказать вот что. Что во Франции вообще действительно довольно много таких скрытых и явных поклонников Путина и его политики. Это факт. Особенно в среде журналистов. Французская пресса по определению в значительной своей части такая как бы левая, и вот эта вот ее левость, она довольно часто принимает вот такие формы. Ну, например, формы явного такого антиамериканизма.
И они считают, что вот в этих обстоятельствах нужно как-то похвалить Россию за то, что она помогает этих антиамериканских позиций придерживаться. И вообще им свойственно относиться очень снисходительно. Вот глядя отсюда, особенно если смотреть всякие наши федеральные телеканалы, можно считать, что вся мировая пресса со страшной силой ополчилась на Россию – на самом деле это не так.
Есть довольно много журналистов, прежде всего европейских журналистов, которые к России относятся очень доброжелательно – на мой взгляд, излишне доброжелательно. Излишне потому, что они плохо в конечном итоге понимают, что здесь происходит. У них такое обратное предубеждение здесь происходит. И вот эта ситуация, ситуация с тем, что, ну, здесь в России называется болельщиками, а у них там называется футбольными хулиганами, по-английски как бы. Слово «хулиган» английское.
Так вот, это был повод для того, чтобы сказать друг другу: ого, а Россия-то Путина вот такая. И там это разбиралось очень подробно, потому что, во-первых, там очень быстро – ну, все-таки, опять, хорошие специалисты, да? В том числе и футбольные специалисты. А частью квалификации футбольного специалиста является то, что он должен понимать во всех этих болельщицких историях. Они понимают, что это часть современного спорта, и нужно уметь в этом разбираться и так далее.
Они очень быстро, очень аккуратно и очень жестко разделили реальных болельщиков, вот людей, которые приехали поддержать свою команду, и делали это в разных формах, иногда очень неприятных, иногда прямо предосудительных, иногда наказуемых по закону. Прежде всего, это люди, которые в процессе поддержки любимой команды сильно напиваются. И в этот раз впервые в истории крупных спортивных соревнований во Франции была принята такая мера, которая для нас с вами кажется довольно очевидной и широко распространенной – а именно была запрещена продажа алкоголя вблизи спортивных стадионов и фан-зон, которые они организуют там в больших городах, где собираются зрители и могут смотреть на больших экранах трансляции.
Так вот, этого никогда там не было, а здесь они реально запретили свободную продажу. Что такое свободная продажа? Продажа на вынос, из магазина. Можно пить в заведениях, в разного рода кафе, пивных, ресторанах, брассери, каких-то закусочных, забегаловках и так далее. И можно пить внутри этих фан-зон, где продается пиво, причем это делает монопольно партнер чемпионата. Не буду его называть вслух, но, в общем, одна из крупных пивных компаний.
И, кстати, это тоже было важной частью для дискуссии там, что это нехорошо, что мы как бы внутри продаем и разрешаем этому партнеру торговать пивом, а снаружи запрещаем, и всех его конкурентов таким образов придавливаем.
Так вот, они говорили, что, у нас есть проблема. Люди, которые приезжают поддерживать свои команды, из разных стран. Есть страны, которые известны особенной как-то зловредностью по этой части – это, конечно, Англия, это Польша, это в какой-то мере Германия. Как ни странно, Германия здесь не самая, так сказать, резкая. Ну, вот обычно еще голландцы, но голландцев нет на этом чемпионате. Впрочем, какое-то количество болельщиков все-таки есть, которые приехали просто так из интереса. Ну, вот чехи, например, еще – тоже большие любители пива. Так вот, они пьют, напиваются и потом там дерутся, падают откуда-нибудь.
Вот есть даже ужасная история, есть жертва, есть человек, который убился насмерть. Североирландский болельщик, который в Ницце упал с парапета набережной, вот этой знаменитой, собственно, набережной Круазет… то есть, Promenade des Anglais. Набережная Круазет – это в Каннах и вовсе, а это Promenade des Anglais, Английская набережная в Ницце. Он упал вниз на пляж, ударился головой и умер. Спьяну. Ну, вот тут некого совершенно обвинить – спьяну упал.
И вот отдельно от всех этих историй и этих людей есть российские хулиганы, не болельщики, их не называют болельщиками, их называют хулиганами. Есть российские хулиганы, которые отличаются тем, что они трезвые, они не пьют, во всяком случае, та часть из них, которая наиболее ожесточенно дерется. И это люди, — сказали французские журналисты, — которые приехали для того, чтобы драться. Их футбол не интересует, они, в общем, на него не смотрят, они приехали терроризировать наши стадионы и терроризировать наши города. Им это почему-то оказалось интересно.
И вот дальше они разбирались, почему, и они пытались понять, что такое вот эта вот специальная агрессия, подогреваемая государством. Они прекраснейшим образом выцепили из интернета и заявление депутата Лебедева, и заявление представителя Следственного комитета нашего, и всякие прочие заявления. Их некоторое количество было, они их все выучили наизусть и все демонстрировали друг другу, и все это было очень ясно видно. И они вынесли довольно быстро этот вердикт: власть в России поддерживает этих хулиганов.
Более того, по всей видимости, власть инспирировала их поездку в Европу, для того чтобы послать нам какой-то важный сигнал. Какой это сигнал? Это сигнал силы, они нам показывают кулак. И дальше делаются всякие выводы. Никто, конечно, не говорит о том, что Чемпионат мира должен быть у России отобран, как я много раз, кстати, читал здесь, в России, по этому поводу, в российском интернете. Нет, это не обсуждается. Но говорят о том, что будут большие проблемы с болельщиками, которые едут в Россию. И французские журналисты считали себя обязанными предупредить свою аудиторию, французских читателей, слушателей и так далее: подумайте сто раз, хотите ли вы ехать в Россию на этот чемпионат. Потому что там будет демонстрация силы вот этими вот очень специальными людьми.
И поэтому, конечно, когда это все приняло окончательно серьезный вид после погромов в Марселе, то взгляды обратились на полицию – и полиция сработала очень серьезно, как теперь понятно, сработала очень тонко и, я бы даже сказал, изощренно. Вот некоторые мои коллеги, в том числе есть один спортивный журналист здесь на «Эхе», которого там время от времени стало выносить в политику в последнее время – это неудачные его выносы, он плохо в этом понимает. Как он понимает в спорте, я не берусь судить, потому что тут я точно как-то ему не конкурент.
Но вот этот человек стал говорить о том, что вот, французская полиция, она ищет кошельки под фонарем, там, где ей проще, и вот арестовали зачем-то автобус. В автобусе едет начальство, и совершенно очевидно, что это совершенно не те люди, которых им нужно искать. Что вот одни люди там чего-то громили, а другие люди разъезжают в дорогих удобных комфортабельных автобусах – и зачем они их поймали? И так далее.
Так вот, они это сделали, как теперь выясняется, совершенно осознанно. Они вычислили, что эти группы хулиганов – я подчеркиваю, не болельщиков, а хулиганов – управляются неким начальством, которое, начальство, для этого специально приехало из Москвы. И они выцепили, вытащили из этой толпы несколько официальных, так сказать, болельщицких чиновников, которые там были, и специальным образом начали изучать их похождения здесь, во Франции. А поскольку эти чиновники свое, так сказать, происхождение ведут ровно из этих отвратительных толп хулиганских, и быдловатость-то свою они сохранили, несмотря на то, что они одеты в дорогие костюмы, у них там галстуки дорогие итальянские на шеях навязаны, часы по полкило на руках и они здесь, в России, ездят в каких-то больших черных автомобилях и изображают из себя большое начальство – на самом деле это люди, удовольствие в жизни которых заключается в бане со шлюхами, в рыбалке и охоте с водкой и вот помахаться.
И французы это, грубо говоря, прочухали довольно быстро. И они стали искать конкретно, предметно этих людей на видеозаписях погромов. И они их нашли. И после этого вот эти люди, имена которых теперь уже у многих на слуху – Алексей Ерунов, он директор «Локомотива» по работе с болельщиками, Сергей Горбачев, директор фан-клуба тульского «Арсенала» и Николай Морозов, член центрального совета клуба болельщиков «Динамо». Чем они отличаются от всех остальных? Тем, что они, во-первых, начальство. А во-вторых, они лично как-то не отказали себе в удовольствии отправиться громить город Марсель.
И они были арестованы, и они предстали перед судом, и они получили, соответственно, два года получил Ерунов, полтора получил Горбачев, и год получил Морозов. В результате процедуры, которая продолжалась, ну, буквально по полчаса.
И многие удивились: что это за какая-то тройка сталинская, что это за суд, который продолжается полчаса, и который ничего не изучает, и как-то что-то все очень быстро и так далее. Вот я полез посмотреть внимательно, что это такое было, и нашел довольно быстро и довольно легко, что это.
Обвинение, которое было им предъявлено – это участие в группе лиц, созданной с целью угрозы насилия над личностью либо уничтожения или повреждения имущества, а также участие в групповом насилии во время спортивного мероприятия. И у одного из них, у Горбачева, есть еще дополнительное отягчающее обстоятельство – с применением или с угрозой применения оружия. Что уж это было за оружие, я не знаю, но что-то, видно, было.
И вот все эти три человека предстали перед таким очень своеобразным скоростным судом. Во Франции есть такая процедура. Я вообще написал это довольно подробно в Фейсбуке. Если кто-то любит глазами читать такие сложные вещи, то зайдите в Фейсбук, найдите меня и почитайте там. Но все-таки я это здесь расскажу, потому что совсем не все по фейсбукам ходят.
Значит, есть такая процедура во Франции очень старая, она была впервые учреждена еще в 1860-х годах, потом она сильно была реформирована в конце 50-х годов XX века и окончательную форму приняла в результате законодательных поправок 81-го и 83-го года. Называется comparution immédiate. Дословно это «немедленное представление перед судом».
В тех случаях, когда подозреваемый, обвиняемый был арестован просто вот, что называется, в процессе преступления, вот с оружием в руках, что называется, и в тех случаях, когда ситуация с ним совершенно очевидна, когда обе стороны – вот это вот очень важно понимать – обе стороны понимают, что тут нечего доказывать, что ситуация ясна, что вина видна, и что как-то человек захвачен фактически на месте преступления.
В этой ситуации в день ареста, а как максимум в течение трех дней после ареста, очень быстро, человек может быть поставлен перед судьей, и судья на основании вот этих очевидных вещей будет его судить. Это возможно в том случае, когда вина, которая предъявляется этому человеку, заслуживает наказания не более семи лет тюрьмы. Что это означает? Это означает…
Нет, давайте я прервусь на этом драматическом моменте, потому что сейчас новости – и дорасскажу вам эту прекрасную историю через три-четыре минуты, после новостей, во второй половине программы «Суть событий». Уверяю вас, это будет вам любопытно. Программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко, не удаляйтесь от приемников. А сейчас новости.
НОВОСТИ
С. Пархоменко― 21 час и 35 минут в Москве, это вторая половина программы «Суть событий», я Сергей Пархоменко. Номер для смс-сообщений – +7-985-970-45-45. Сайт www.echo.msk.ru.
Мы говорили с вами об особенностях французской юридической процедуры, которая была применена к лидерам российских хулиганов (так их называет французская пресса), которые вот попытались отравить собою атмосферу Чемпионата Европы по футболу. Сделали это в первый момент довольно успешно в Марселе, и вот предстали перед судом по специальной укороченной, ускоренной процедуре французского правосудия, которая кодексом процессуальным французским предусмотрена и очень тщательно расписана.
Она применяется в тех случаях, когда обе стороны, я подчеркиваю, обе стороны согласны с тем, что нечего доказывать, что все и так ясно. И вот по стенограмме этого заседания – стенограмму эту можно найти в интернете. Опять же, зайдите ко мне в Фейсбук, там есть ссылка. Я нашел эту стенограмму в марсельской газете, она называется «Марсельеза». Они посадили корреспондента прямо в зале суда, и он им с помощью мобильного телефона, что называется, твитил оттуда буквально фразу за фразой и очень подробно, там есть такая как бы трансляция – ну, это не прямая стенограмма, потому что он как бы скорее пересказывает, цитирует то, что он слышит, но очень подробная трансляция этого самого заседания. Она до сих пор там, ее можно найти.
И вот у каждого из вот этих российских начальников, которые приехали туда под видом футбольных болельщиков, а на самом деле руководили вот этими какими-то странными тренированными эскадронами, которые пытались разгромить исторический центр города Марселя, у Ерунова, у Горбачева и у Морозова было спрошено формально: хотите ли вы применения к вам этой укороченной процедуры? Готовы ли вы предстать перед судом сейчас?
Каждый из них имел право по французскому закону сказать: нет, не хочу и не готов, а я требую установления истины каким-то более тщательным образом – проведения каких-то экспертиз, привлечения свидетелей, сбора каких-то материалов, анализа более тщательного видео, сбора дополнительных видео и так далее. Каждый из них мог это сказать сам или при помощи своего адвоката. У каждого из них, надо заметить, был переводчик, поэтому проблем с пониманием там точно не было, переводчик был предоставлен российским посольством.
Так вот, каждый из них сказал: да, я согласен. Почему они это сказали? Потому что это форма сделки с правосудием. Потому что в этот момент они как бы говорят судье: хорошо, судите меня на основании того, что вам и так понятно, но только, пожалуйста, не давайте мне больше семи лет, потому что по этой ускоренной процедуре наказание не может превышать 7 лет.
Прокурор попросил 30 месяцев, то есть, 2 с половиной года каждому из троих. Судья в результате назначил 2 года, полтора года и год этим троим. Плюс двухлетний запрет на въезд во Францию, то есть, в Шенгенскую зону.
При этом надо сказать, что это настоящее тюремное заключение, в том смысле, что эти люди взяты под стражу прямо в зале суда и препровождены в исправительное учреждение немедленно. Для Франции это не частый случай, во Франции очень активно применяется условное наказание. И про каждый приговор всегда специально сказано, как бы, вот дано, не знаю, там, 5 лет заключения – с тюрьмой или без тюрьмы. И довольно часто без тюрьмы. В том смысле, что человек отправляется домой, но он находится под наблюдением полиции и раз в несколько месяцев принимается решение по-прежнему оставить его на свободе или отправить его реально в места заключения.
Вот в данном случае была применена строгая суровая мера – сразу в тюрьму. Остается только догадываться – а почему они согласились? Ведь действительно всего три дня изучалось их дело, и не так много было представлено этих видеодоказательств – несколько коротких видеозаписей, некоторые из них, правда, такого идиотического и анекдотического содержания.
Например, один из этих погромщиков российских умудрился камеру – знаете, бывают такие камеры GoPro, это квадратненькая такая, маленький такой кубик в стеклянном футляре, ну, в пластмассовом прозрачном футляре. Часто, например, мотоциклисты такими пользуются или какие-нибудь альпинисты. Так вот, он такую камеру прицепил где-то, непонятно, кстати, на каком месте тела он прицепил, потому что в кадре все время видны его трусы в желтую полосочку. Он прицепил эту камеру, полкадра занимают эти трусы, а полкадра занимает окружающая действительность, где он действительно бегает, бьет кого-то и так далее. И видно много народу вокруг. И среди прочего видно вот этих троих в тех или иных положениях, так сказать.
Кстати, их не обвиняли в том, что они лично кого-то били. Их обвиняли в том, что они были в этой толпе, и судья у них многократно спрашивал: а что вы не ушли? Вообще, нормальные люди все, — говорил судья, это в этой трансляции очень хорошо видно, — нормальные люди все убежали. Просто прохожие, посетители кафе, продавцы из магазинов удрали от этой толпы, а вы остались в толпе – почему? Те врали о том, что, вот, эти англичане, они атаковали, мы защищались, невозможно было уйти. Но там есть на этих кадрах, что в конце концов они спокойненько уходят, просто, что называется, руки в карманах, когда им надоедает там это месилово, они поворачиваются и уходят.
Так что судили их за участие в этой группе, и поэтому они получили так немного – 2 года, полтора и год. Но почему они согласились на эту процедуру? Потому что, если бы они отказывались, они могли нарваться на подробное следствие, а что показало бы подробное следствие, ни один из них заранее не знает. И кого там в реальности они били и как, и что там у них было у кого в руках, был ли у кого-нибудь в руках стул из кафе железный – там стульями этими дрались. Или ножка от зонтика, выдранная из того же самого кафе, или какая-нибудь пика, выдернутая из кованой решетки, из ограды какого-нибудь сквера, этого никто из них заранее сказать не мог.
А там ведь было – один человек находится по-прежнему в тяжелейшем состоянии, один из англичан, он вроде как-то вышел из комы, но все равно дела его очень плохи. Так что, возможно, что там будет, если этот человек умрет, то это будет убийство, и по меньшей мере там есть и увечья, там есть и нанесение материального тяжелого ущерба всякому имуществу.
И вполне вероятно, что там семью годами не отделаешься. И они это понимали, и, видимо, адвокаты им это подсказали: соглашайтесь сейчас на до 7-ми лет, потому что когда будет полное следствие – черт его знает, сколько вы получите.
Поэтому вот сейчас у меня спрашивают здесь, Сергей из Иркутска спрашивает: «Скажите, а такой скоростной приговор можно обжаловать?» Ответ: можно, но страшно. Потому что обжалование такого приговора означает возвращение к полноценной следственной процедуре с выяснением всех подробностей. А, по всей видимости, им это не нужно, иначе бы они не согласились на этот короткий суд сейчас. Одно слово – и все, они могли сказать: я не хочу. Нет, я против – изучайте подробно. Они этого не сделали – ни один, ни другой, ни третий. Что-то они при этом имели в виду, правда?
Это интересная очень история, я бы сказал, и поучительная. Надо сказать – кстати, у меня спрашивают, что, вот откуда во Франции такая дремучая процедура, а где она есть еще? Везде она есть, она есть очень во многих странах, она есть и в России. В России такая в точности процедура называется «особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением». Она действует с 2002 года в России. Почитайте, если хотите, Уголовно-процессуальный кодекс, статьи 314, 315 и 316, где описан этот порядок.
Правда, в России это возможно в случае обвинения, которое предусматривает наказание до 10-ти лет – не до 7-ми, а до 10-ти. И нет никакого правила насчет немедленно, потому что во Франции это происходит либо в день ареста, либо в крайнем случае в течение трех дней после ареста. Если там арест попадает на выходные, или что-нибудь вроде этого, какие-то там есть особенности. А здесь вас могут сначала держать много-много месяцев в предварительном заключении, там как-то мучить, а потом, когда вы созреете, тогда вам предложат эту процедуру. Вот в этом разница между Россией и Францией здесь.
Это большая важная, по-моему, история. Она будет продолжаться, будет много пропаганды на эту тему, по поводу этих троих людей, их будут пытаться, конечно, вызволять оттуда. Но я бы сказал, что свою роль важную они сыграли, и вот этот образ путинской России, который вдруг предстал Франции во всей своей красе, он выглядел любопытно. Особенно, я думаю, интересно было на это посмотреть тем, кто только что голосовал в сенате 8 июня за сладкую, такую кондитерскую, никого, в прочем, ни к чему не обязывающую резолюцию о том, что надо попросить правительство как-то относиться к России получше и поделикатнее.
Смежная с этим тема, конечно, это допинговый скандал.
Вы знаете, что сегодня принято решение о том, что легкоатлетическая сборная России отстранена от участия в ближайших олимпийских играх.Это тяжелое наказание. У него есть смысл. И мне кажется, что надо остановиться на этом смысле. Зачем это сделано?
Мне кажется, что это двойной сигнал. Во-первых, конечно, это сигнал тем, кто организовал эту допинговую программу. Считается, что это доказано, что допинговая программа в России поддерживалась государственными чиновниками, спецслужбами, в том числе ФСБ, есть свидетельства об этом, есть подробные улики, предъявленные по этом поводу, есть просто колоссальный масштаб спортсменов, которые были пойманы на этом, и еще больший, как теперь выясняется, масштаб тех спортсменов, которые уклонились от контроля. А, разумеется, в этой ситуации всякое уклонение от контроля, всякое сомнение трактуется как бы в пользу обвинения. Если человек бегает от инспектора, бегает от эксперта, значит, ему есть что скрывать.
Так вот, один сигнал, который отправлен сейчас в Россию, это сигнал тем, кто организовал эту программу: прекратите это делать. И это достаточно болезненный удар, потому что просто прямое благосостояние и чиновничье влияние этих самых людей зависит от того, на каком уровне спортсмены данной страны участвуют в разного рода спортивных соревнованиях.
И, конечно, люди, которые организовывали в легкоатлетической федерации все это безумие, они сильно пострадают, их международная репутация, их прямые доходы, их поездки, их досуг, их влияние, их реноме – все это рухнет сейчас, и они расплатятся таким образом за то, что они эту программу организовывали.
Но вторая важная вещь, о которой говорят гораздо меньше, что это сигнал еще и сообществу российских спортсменов, не только легкоатлетов. Ну, вот сейчас заговорили о пловцах, например. Много разговоров в связи вот с этими разоблачениями от российских бывших чиновников, которые скрылись в Соединенных Штатах по поводу зимних видов спорта – лыжи, биатлон и так далее. Знаете, есть такая грубая, но очень справедливая поговорка в русском языке: сучка не захочет – кобель не вскочит. Вот эти государственные допинговые программы возможны только в том случае, когда само спортивное сообщество, сами спортсмены согласны, чтобы на них вскакивали таким образом.
Это делается при их молчаливом участии, они соглашаются на эти эксперименты над ними, они потом их скрывают, они информацию эту не выдают до самого последнего момента, они, по всей видимости, каким-то образом там уговаривают других.
И вот сегодня именно им, российским спортсменам отправлен этот сигнал: сбросьте это иго, скажите людям, которые пытаются вас совратить, скажите людям, которые пытаются вас таким образом контролировать, скажите людям, которые вас принуждают к использованию этих запрещенных средств, что вы не будете этого делать, потому что вы не хотите попасть под такого рода санкции, окажите им сопротивление.
Это поразительно, но в некотором роде это часть гражданского протеста, отсутствующего в России сегодня. И это явление примерно того же порядка, каким является история с мостом Кадырова в Санкт-Петербурге, протестовать против которого вышло несколько сот человек, что привело к тому, что администрация города Санкт-Петербурга хладнокровно подписала документ об этом наименовании, понимая, что все сдрейфили – никто не пришел. Опять никто не пришел.
И вот среди спортсменов опять никто не пришел. И поэтому когда спортсмены сегодня говорят: а я тут причем? А я не участвовал, а меня не поймали, а я чистый спортсмен. Ну, во-первых, им Международный олимпийский комитет говорит: о’кей – во-первых, апеллируйте, а, во-вторых, подавайте документы на участие в так называемой команде под олимпийским флагом. Давайте – пожалуйста, если вы до такой степени непричастны, докажите свою непричастность и приезжайте но олимпиаду в своем личном качестве.
Но главное, что им говорят: а вы сопротивлялись? А вы пытались сами организовать какой-то протест против того, что с вами делают, нет? Вы покорно согласились? Получайте! Значит, заслужили. Вот это важная на самом деле вещь.
Ну, и, конечно, я должен сказать о сегодняшних событиях, о тех нескольких громких заявлениях, которые были сделаны в Санкт-Петербурге президентом Путиным.
Президент Путин наговорил каких-то сладких слов в сторону Соединенных Штатов, это выглядит на самом деле очень смешно. Смешно выглядит реакция подконтрольных власти средств массовой информации, которые немедленно какие-то американские флажки начали где-то там вывешивать и так далее. Это очень забавно. Я думаю, что мы увидим с вами Дмитрия Киселева, который поднимает американский флаг над своей дачей в Крыму. Много будет еще всякого забавного по этой части.Обольщаться не надо, это реверансы. Вот на дипломатическом языке это называется реверансы. Реверансы ничего не стоят, цена им ноль. Это кусок пропаганды, это попытка каким-то образом там вернуться в протокол, в протокол в таком дипломатическом смысле этого слова. Я думаю, что все-таки очень давит то, что очень сильно сократилось количество разных форм контакта. Ну, перестали звать, грубо говоря.
Вот у меня тут спрашивают несколько человек в разных формах, кто с помощью смс, а кто еще спрашивал перед программой в этих вопросах на сайте: а зачем вообще этот Петербургский экономический форум? Да ответ очень простой: а для того чтобы не было Давосского экономического форума. Он же начинался-то с этого. А давайте мы в Давос не поедем к ним там кланяться, а здесь у себя откроем, пусть они сюда ездят и здесь кланяются.
Но это было в то время, когда было много разных форм контакта, когда были «семерки», «двадцатки», встречи в таком формате, в сяком формате… Сейчас же этого всего почти нет – отовсюду выперли.
И Путина это сильно беспокоит. Я даже не скажу: начинает беспокоить. Его реально это беспокоит, что возможностей разговаривать – ну, ему же надо хитрить, ему же надо как-то участвовать в каких-то матчах, ему надо что-то такое предлагать, ему надо что-то такое комбинировать. А где комбинировать-то? Нету поля для этого. Если он хочет кого-то дурить, ему надо сесть напротив этого человека и дурить его. А у него нет возможности сесть напротив.
Так что, знаете, я понимаю, что это рискованная аналогия, но тем не менее: как-то шулер должен играть в карты, иначе он не заработает. Когда шулера не пускаю за стол, он начинает помирать с голоду. Его должны пускать. А дальше уж его шулерское мастерство – или он выиграет, или он проиграет, или его поймают и побьют канделябром, или все кончится для него благополучно. Ну, в общем, по-разному – читайте Гоголя «Игроки». Но шулер должен играть. Джазовая певица должна петь, для того чтобы быть джазовой певицей. А шулер должен играть в карты. А политик должен политиковать в разных формах. А политиковать становится сложно, потому что никуда не зовут. Для этого нужны реверансы. Вот что это такое.
Гораздо более серьезные, конечно, хотя и звучат гораздо более жалко, другие разговоры, которые прозвучали сегодня, разговоры, как бы другие реверансы в сторону Европы. И здесь вот Путин сказал, что недавние встречи с представителями немецких и французских деловых кругов показали, что европейский бизнес хочет и готов сотрудничать с нашей страной. Политикам нужно пойти навстречу бизнесу, проявить мудрость, дальновидность и гибкость. Нам нужно вернуть доверие в российско-европейские отношения и восстановить уровень взаимопонимания.
Мы помним, — говорит Путин, — с чего все началось. Россия не была инициатором сегодняшнего развала, разлада и проблем введения санкций.
Ну, как бы это сказать мягче? Ну, у этого человека есть проблемы со стыдом. Такое качество, как стыд, ему, как бы это сказать – может, оно никогда не было свойственно – во всяком случае в этот момент оно ему изменило.
Мы помним, с чего это началось. Это началось с того, что Россия присоединила к себе часть чужой территории, Крым называется, и Россия организовала войну на Востоке Украины. Более того, она пыталась организовать гораздо более масштабную войну, но вот удалось только в двух областях. Хотя попытки были, как мы знаем, и в Одессе, и в Харькове, и в Николаеве, и в Днепропетровске, и в Херсоне, и где только не было этих попыток.
Ну, вот получилось две. Дальше, ну, мы знаем, что происходило. Дальше вот эти отпускники, которые там воюют, удивительные истории с военными частями, которые стоят по границе в Ростовской области и которые как-то время от времени куда-то деваются, эти части, и время от времени возвращаются непонятно откуда люди в расположение этих частей.
И любой житель города Таганрога или близлежащих каких-то районов знает, по каким числам не надо ходить в большие супермаркеты, где стоят банкоматы, потому что там к этим банкоматам стоит очень странная очередь из людей в камуфляже, которые быстро-быстро снимают какие-то деньги и тут же немедленно в этих супермаркетах на них покупают водку и закуску, и лучше там не появляться в этот момент.
Ну, в общем, мы знаем, как была устроена война эта, мы знаем, как работали эти конвои и как они работают до сих пор. Мы знаем всю историю про всех этих бандюганов, которые заняли там типа государственные должности. Стрелков, которого сначала ввозили, потом вывозили оттуда и прочее, и прочее.
Вот с чего это началось. И поэтому когда Путин говорит о том, что можно это все развернуть назад, он должен помнить, что есть для этого всего три простых шага, которые необходимо сделать.
Первый шаг: выполнить Минские соглашения, в особенности в той части, наиболее сложной и наиболее принципиальной части, которая касается контроля за отрезком границы между Россией и Украиной на участке Луганской и Донецкой областей. Этот контроль должен быть передан с украинской стороны Украине. Или – это важная оговорка – силе, на которую Украина укажет.
И вот теперь мы пришли уже к этой ситуации. Еще несколько месяцев тому назад, еще год тому назад, речь шла о том, что Украина хочет и может удерживать эту границу со своей стороны. Сейчас ситуация другая, и Россия привела к этой ситуации. Сейчас вполне вероятно, что в случае передачи контроля на той стороне российско-украинкой границы будут стоять не украинские войска, и с этим предстоит смириться. Это так будет однажды. Будут стоять какие-нибудь специальные части, не знаю чего – ООН, ОБСЕ, вот уже сейчас принято решение о том, что инспекторы ОБСЕ могут быть вооруженными. Вот кто-то будет это охранять. С этим предстоит смириться.
Второе. Вернуть Крым по его принадлежности Украине или той стороне, на которую Украина в этот момент укажет, на какой-то переходный период. Мы не знаем, кто это будет, и нас не должно касаться, кто это будет.
Третье. Наказать виновных и в том, и в другом – и в истории с Крымом, и в истории с Донбассом. Прежде всего, скорее всего, начиная с уничтожения известного нам Боинга МН 17.
Вот три шага, которые ведут Путина к тому, о чем он сегодня, судя по Петербургскому форуму, так мечтает.
Это была программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко, до будущей пятницы, всего хорошего, до свидания. Echo.msk
Komentarų nėra:
Rašyti komentarą