Владимир Фролов Эксперт по международным отношениям Slon
Дмитрий Медведев в выступлении на Мюнхенской конференции по безопасности призвал Запад восстановить каналы коммуникаций с Россией и больше общаться для отражения общих угроз, главной из которых обозначен «международный терроризм и экстремизм». В этом, казалось бы, отличие мюнхенской речи Медведева от мюнхенской речи Владимира Путина в 2007 году, которая запомнилась, прежде всего своим антиамериканским зарядом, предупреждениями об опасностях «однополярного мира» и «односторонних силовых действий» США.
На самом деле выступления органично дополняют друг друга и являются приглашениями к диалогу. Путин предлагал вернуться к практиковавшимся в период холодной войны консультациям Москвы и Вашингтона по ключевым международным проблемам, но исключительно на российских условиях. И, что самое главное, в конструируемой Москвой параллельной реальности, разительно отличающейся от того, что есть на самом деле.
Целевой посыл мюнхенской речи Медведева прост. Давайте поступим так, как в 2008 году после российского «принуждения к миру» Грузии: сделаем вид, что в 2014–2015 годах между Россией и Западом ничего драматического не произошло, восстановим все каналы общения и сотрудничества, которые существовали до «крымской заморозки», и снимем все взаимные санкции. Но, как и в 2008 году, Россия в своей политике ничего менять, тем более исправлять не будет.
Бессодержательный диалог
Россия крайне заинтересована в отмене западных экономических санкций («И действительно ли стоят наши противоречия всего этого? Насколько они глубоки? Это всем вам, сидящим в зале, – так нужно, чтобы они были, эти санкции?»), но по внутриполитическим причинам не может себе позволить вести переговоры о том, что надо сделать для их снятия. Для этого потребуется признать ошибочность некоторых российских действий и согласовать механизмы их исправления, что Запад, собственно, и предлагает. Но в нынешних российских реалиях, когда внешнеполитические успехи стали ключевым ресурсом поддержки власти, Москва просто не может признавать внешнеполитические ошибки. Это рассматривается как признак слабости и уступка давлению.
«Слив позиций» в духе «нового внешнеполитического мышления» видится угрозой государственности и путем к повторению «главной геополитической катастрофы ХХ века». Поэтому приходится конструировать и навязывать партнерам параллельную внешнеполитическую реальность, в которой правомерность российских действий не подлежит сомнению. А вся ответственность за нынешнее плачевное состояние отношений возлагается на Запад.
Дмитрий Медведев в выступлении на Мюнхенской конференции по безопасности призвал Запад восстановить каналы коммуникаций с Россией и больше общаться для отражения общих угроз, главной из которых обозначен «международный терроризм и экстремизм». В этом, казалось бы, отличие мюнхенской речи Медведева от мюнхенской речи Владимира Путина в 2007 году, которая запомнилась, прежде всего своим антиамериканским зарядом, предупреждениями об опасностях «однополярного мира» и «односторонних силовых действий» США.
На самом деле выступления органично дополняют друг друга и являются приглашениями к диалогу. Путин предлагал вернуться к практиковавшимся в период холодной войны консультациям Москвы и Вашингтона по ключевым международным проблемам, но исключительно на российских условиях. И, что самое главное, в конструируемой Москвой параллельной реальности, разительно отличающейся от того, что есть на самом деле.
Целевой посыл мюнхенской речи Медведева прост. Давайте поступим так, как в 2008 году после российского «принуждения к миру» Грузии: сделаем вид, что в 2014–2015 годах между Россией и Западом ничего драматического не произошло, восстановим все каналы общения и сотрудничества, которые существовали до «крымской заморозки», и снимем все взаимные санкции. Но, как и в 2008 году, Россия в своей политике ничего менять, тем более исправлять не будет.
Бессодержательный диалог
Россия крайне заинтересована в отмене западных экономических санкций («И действительно ли стоят наши противоречия всего этого? Насколько они глубоки? Это всем вам, сидящим в зале, – так нужно, чтобы они были, эти санкции?»), но по внутриполитическим причинам не может себе позволить вести переговоры о том, что надо сделать для их снятия. Для этого потребуется признать ошибочность некоторых российских действий и согласовать механизмы их исправления, что Запад, собственно, и предлагает. Но в нынешних российских реалиях, когда внешнеполитические успехи стали ключевым ресурсом поддержки власти, Москва просто не может признавать внешнеполитические ошибки. Это рассматривается как признак слабости и уступка давлению.
«Слив позиций» в духе «нового внешнеполитического мышления» видится угрозой государственности и путем к повторению «главной геополитической катастрофы ХХ века». Поэтому приходится конструировать и навязывать партнерам параллельную внешнеполитическую реальность, в которой правомерность российских действий не подлежит сомнению. А вся ответственность за нынешнее плачевное состояние отношений возлагается на Запад.
Komentarų nėra:
Rašyti komentarą