15:44, 16 ноября 2016 Echo.msk
Илья Варламов, блогер
По поводу Улюкаева. Уже сутки читаю различные версии от экспертов, журналистов, политиков и всяких таинственных источников, приближенных к следствию. Все пытаются найти какое-то логичное объяснение беспрецедентному событию, а задержание министра за взятку для России – это событие беспрецедентное.
Я думаю, всё гораздо проще, чем пытаются объяснить.
Вот вы серьёзно думаете, что могло быть какое-то противостояние Улюкаева и Сечина? Что Улюкаев мог препятствовать каким-то сделкам Роснефти? Камон! Мы все едем в одном поезде под названием «Россия». Мы едем в общем вагоне, Улюкаев едет в вагоне первого класса. У него там обстановка покомфортнее и костюмы у попутчиков подороже. Но нас объединяет одна вещь: ни мы, ни он не имеем доступа в кабину машиниста. Вопросы по сделкам Роснефти решаются не на уровне Улюкаева, и он совершенно не тот человек, который мог серьёзно мешать, а тем более противостоять, а тем более вымогать какие-то взятки у Сечина. Уровень не тот.
Вчера СМИ сообщили, что экс-министр написал заявление об отставке ещё 12 октября. Я думаю, он его действительно написал. Почему? Может быть, какие-то конфликты, может быть, не захотел быть крайним во время предстоящего краха экономики (опять же, нам неизвестно, будет ли крах, Улюкаеву виднее). Может быть, посмотрел Алексей Валентинович вокруг, на всю эту грызню, посадки, передел сфер влияния и решил просто свалить. Ему уже 60 лет, последние яркие годы, когда есть ещё и здоровье, и деньги. Наверняка там дом где-то на берегу тёплого моря, где вкусный сыр и устрицы, дети и внуки.
О желании министра доложили Путину. Путину это не понравилось. Воспитан он по-другому. И, как мы знаем, из КГБ уходят только двумя путями: либо в наручниках, либо вперёд ногами.
А дальше просто условному Сечину поручили решить вопрос. То, как приняли Улюкаева, говорит как раз не о работе спецслужб. Спецслужбы бы сработали поинтереснее. Здесь всё демонстративно примитивно и вульгарно. В офисе Роснефти Улюкаеву передают какой-то кейс с миллионом меченых купюр. Всё это при содействии службы безопасности компании. Это сценарий из «Улицы разбитых фонарей». Наверняка там Дукалис стоял за стенкой.
Вся эта история о том, что Улюкаева разрабатывали год, тоже меня не удивляет. Я думаю, только не год, а всё время его работы. И это тоже сигнал: на каждого есть папочка. И на Дворковича, и на Медведева, и даже (страшно подумать)... но на него тоже есть папочка. Неужели вы думаете, что чекисты не прослушивали разговоры и не следили за министром?
Дальше уже совершенно неважно, какая была взятка, была ли взятка вообще, кто её давал и давал ли. Неважно, какой срок дадут Улюкаеву и дадут ли. Самое главное уже произошло. Олигархам, чиновникам и другим бенефициарам нынешней политической системы дали ясно понять: на остановке никто не выходит из вагонов.
Возвращаясь к незавидному выбору желающих покинуть вагон без разрешения начальника поезда, можно сказать, что Улюкаеву ещё повезло, что вышел в наручниках, а не ногами вперед.
ОСОБОЕ МНЕНИЕ
17 НОЯБРЯ 2016, 17:08 Echo.msk
В ГОСТЯХ: Виктор Шендерович, писатель, журналист
ВЕДУЩИЙ: Татьяна Фельгенгауэр
<...>
В. Шендерович― Разумеется; я только предлагаю перейти от прыщей к обмену веществ. К общему знаменателю, который совершенно блестяще на этой неделе выразился, как мне кажется, в истории с Улюкаевым. Вот уж совершенно ясный, для тех, кто пытался зажмуриться и сделать вид, что не видно. Вот он — ясный знаменатель исторический для тех, кто вообще заглядывал в учебники истории. Это совершенно очевидные аналогии. Это начало 30-х, это «буржуазные спецы» идут под нож. С НЭПом не получилось, мы выходим из всех… мы замыкаемся, у нас строится абсолютно авторитарное — уже построено фактически — государство. Контроля нет и не будет, и «буржуазные спецы» в общем, уже не нужны.
Т. Фельгенгауэр― Продолжается программа «Особое мнение». Вы редкий гость, я всю неделю веду «Особое мнение», которому в истории с Улюкаевым понятно, что происходит.
В. Шендерович― Есть нижнее чутье, есть верхнее. Есть подробности этой провокации, интересанты, спекуляции тех или других участников. Подробности собственно, вокруг — уголовные. Там ничего непонятно. Но суть понятна. Мы понимаем, я надеюсь, что ты понимаешь тоже, что это не имеет никакого отношения к борьбе с коррупцией. Или по этому поводу надо дебатировать? Надо? Давай подебатируем. Но мне кажется, что все довольно очевидно. Пока Сечин у нас на свободе, не разыскан, не под следствием, — о борьбе с коррупцией в правительстве давай не разговаривать.
Т. Фельгенгауэр― Но Сечин не в правительстве.
В. Шендерович― Ну неважно. В нашей верхушке. Был в правительстве. Это не так важно. Пока Сечин при власти и на свободе, не будем говорить о борьбе с коррупцией в России. Точка. То же самое можно сказать про Путина и про очень многих еще. Через запятую. Арест Улюкаева совершенно очевидно встраивается в определенный ряд. На вилы выбрасываются, на радость пиплу — борьба с коррупцией! Коррупция это либералы, конечно. Это Белых, Улюкаев.
Т. Фельгенгауэр― А Улюкаев когда стал либералом?
В. Шендерович― Безусловный либерал. Ну как, ну, Таня, давай не заниматься ерундой сейчас в эфире.
Т. Фельгенгауэр― Мне просто интересно, в какой момент мы посчитаем его либералом.
В. Шендерович― Нет, я сейчас говорю… Вот, это может быть интересный разговор в том смысле, что есть, скажем так экономические воззрения, школа Гайдара.
Т. Фельгенгауэр― Припомнили ему старое видимо.
В. Шендерович― Тем не менее, я сейчас говорю — вот, это очень важный момент. Если ты про это, то это интересно. Технократический подход, который сыграл в очередной раз злую шутку с этими людьми, которым, наверное (в лучшем случае для них) предполагали, что можно совместить служение отечеству, всего этого коллективного Сперанского — тема Сперанского, реформы, что-то такое… — можно совместить со службой путинскому режиму. Допустим, что они искренне в это верили. И вот тут развилка очень интересная. Потому что к Сечину в этой ситуации вопросов у меня нет. Он дербанил и дербанит, он, соответственно, только этим и стал известен. Как раздербанил ЮКОС, так с тех пор дербанит то, до чего дотягиваются руки, благодаря крышеванию путинскому. К нему нет вопросов. Нет вопросов — и не было бы вопросов! — к ворам. Если человек хочет своровать, то ясно, зачем он в правительстве. Нет вопросов. Но, если все-таки предположить: ну вот человек, у него хорошие, судя по стихам… Бродский, Пушкин, Пастернак забиты в понятийный аппарат. Интеллигентный человек. Если, правда, он на самом деле предполагал, что можно служить отечеству и быть некоторым Сперанским и что-то развивать и сопротивляться ужасам авторитаризма, находясь на службе у путинского режима — причем не в 2003-2004 году, а в 2013-14… — после всего уже… — то мы имеем дело с тяжелейшим просчетом, очень характерным для технократов. Которые, с их невниманием и небрежностью к этическим вопросам… Вот тот самый просчет, который был по большому счету допущен в нулевых годах, когда А. Б. Чубайс и команда, видимо, решили, что можно наплевать на свободу слова, можно взять этого серенького гэбэшника — и благодаря ему зато продвинуть экономическую часть, рвануть с экономикой и так далее. Небрежность. Это презрение к этике и мысль о том, что технократическими инструментами можно решить вопросы. Вот — мы на выходе что имеем. И здесь у меня вопрос конечно к ним ко всем, через запятую или черточку. Греф, Набиуллина, Кудрин, Чубайс – им всем. У меня вопрос… Знаешь, что мне отвратительнее всего в последние дни слышать? Вот эти вдруг обмороки удивления: ах, что случилось, мы в шоке! Как будто дело произошло в Люксембурге. Как будто видный чин люксембургский, сговорившись с прокуратурой тамошней, откусил кусок от казны. Весь Люксембург лежит в обмороке.
Т. Фельгенгауэр― Может быть люди предполагают, что есть определенные правила игры.
В. Шендерович― Так вот если люди, обслуживающие своими интеллигентными лицами малину бандитскую, страну, в которой с низкой легитимностью президент, глава субъекта федерации — серийный убийца, глава Следственного комитета вывозит журналистов в лес…
Т. Фельгенгауэр― Это обвинение.
В. Шендерович― Это не обвинение. Это констатация факта. Вице-премьеры дербанят казну… Если эти люди предполагают, что посреди этого всего можно продолжать служить Отчеству, находясь в их составе, ну тем хуже для них. Я тебе хочу сказать, я эту аналогию уже приводил. Она количественно очень резкая, а качественно, поверь, все то же самое. Вот я что думаю. Что не надо заниматься экономическим развитием Третьего Рейха. Если ты интеллигентный человек. Потому что экономическое развитие Третьего Рейха идет на концлагеря и войны. И ты должен понимать, что ты несешь за это полную ответственность, как минимум моральную. Даже если ты в свободное время почитываешь Рильке. И любишь Ремарка. Если ты честный министр нацистского правительства, то тем хуже для тебя. Если тебя так используют. Если до такой степени ослеп, что не понимаешь, на что идут твои мозги. И кому они служат.
Т. Фельгенгауэр― Виктор Анатольевич, тогда у меня к вам вопрос. Платите ли вы налоги?
В. Шендерович― Я плачу, например.
Т. Фельгенгауэр― Хорошо. А что же получается, тогда каждый человек, который платит налоги, тоже обслуживает этот самый рейх, потому что ваши налоги идут на вот это все.
В. Шендерович― Ну послушай. Прекрасный парадокс Бродского: ходишь в булочную – значит, сотрудничаешь с режимом. Нет, Таня, ты прекрасно понимаешь разницу между уплатой налогов и вхождением, я надеюсь…
Т. Фельгенгауэр― Я не понимаю. Объясните мне.
В. Шендерович― Танечка, попытка изобразить идиотку у тебя регулярно не удается. Я надеюсь, что ты понимаешь, что участие в правительстве, в корпорации на высокой должности — это прямая политическая ответственность. Политическая. Подчеркиваю. Я сейчас не говорю об уголовной, это отдельная история. Прямая политическая ответственность! Так что не будем тут про это валять дурака. Я только хочу сказать, что поведение либералов системных кажется мне совершенно позорным, двусмысленным. Даже после этой истории никто из них не встал и не хлопнул дверью. Дальше очень важный вопрос: могут ли они уже хлопнуть дверью или нет? У нас две минуты, я расскажу одну интересную историю…
Т. Фельгенгауэр― Притчу.
В. Шендерович― Не притчу. А историю. Года два назад в самолете из бизнес-класса навстречу мне пошел человек с очень знакомым лицом. Я в нем узнал бывшего очень-очень (через черточку очень-очень) заметного члена питерской корпорации, очень важного чиновника! Он меня узнал по старым телевизионным временам, пришел просто похвастаться. Ему хотелось рассказать мне, как он удачно соскочил. И он рассказывал мне, как он соскочил, ему теперь все завидуют. Он в бизнесе теперь. А он соскочил в поздние медведевские времена. А сейчас никому уже не разрешается соскочить. И как ему все завидуют, рассказывал он. И как все хотят соскочить, а уже не могут.
Т. Фельгенгауэр― А почему не могут?
В. Шендерович― А вот это интересный вопрос. Видимо, на каждого из тех, кто остался, есть какие-то такие… я могу только предполагать, но я цитирую человека очень осведомленного… А это уже было после Крыма, Донбасса, после всех дел. Очень хотят! Но не могут. Так вот: если не могут соскочить, это одна история. Тогда давайте выяснять, почему вы не можете соскочить.
Т. Фельгенгауэр― А если они не могут соскочить, мы тогда что должны кинуться им сочувствовать…
В. Шендерович― Тогда мы должны им сказать: ребята, либо вы воры, как и они. Тогда поделом вам. Либо вы честные люди, — тогда давайте вы будете обращаться к нам и решать свои проблемы с нами как свободные люди.
Т. Фельгенгауэр― Покайся, тебе скидка будет…
В. Шендерович― А не как псари. Как свободные люди. Если вы позиционируете себя как свободные люди, да еще интеллектуалы, — давайте тогда к нам. И тогда апропо хочу сказать: Улюкаеву, вне зависимости от развития событий на следственном фронте я думаю, стоит, если он интеллигентный человек, стоит объясниться по поводу обвинения Навального. Если он будет молчать по поводу этих обвинений, — значит он через запятую у нас с Сечиным и Песковым, тогда к нему нет вопросов. Но если он не хочет быть через запятую, мне кажется, он должен объясниться.
Т. Фельгенгауэр― Но в любом случае презумпция невиновности работает.
В. Шендерович― Работает.
Т. Фельгенгауэр― Суд не вынес.
В. Шендерович― Нет, мы сейчас говорим не про суд, мы сейчас говорим про репутацию.
Т. Фельгенгауэр― Делаем перерыв несколько минут. Это «Особое мнение» Виктора Шендеровича.
<...>
Илья Варламов, блогер
По поводу Улюкаева. Уже сутки читаю различные версии от экспертов, журналистов, политиков и всяких таинственных источников, приближенных к следствию. Все пытаются найти какое-то логичное объяснение беспрецедентному событию, а задержание министра за взятку для России – это событие беспрецедентное.
Я думаю, всё гораздо проще, чем пытаются объяснить.
Вот вы серьёзно думаете, что могло быть какое-то противостояние Улюкаева и Сечина? Что Улюкаев мог препятствовать каким-то сделкам Роснефти? Камон! Мы все едем в одном поезде под названием «Россия». Мы едем в общем вагоне, Улюкаев едет в вагоне первого класса. У него там обстановка покомфортнее и костюмы у попутчиков подороже. Но нас объединяет одна вещь: ни мы, ни он не имеем доступа в кабину машиниста. Вопросы по сделкам Роснефти решаются не на уровне Улюкаева, и он совершенно не тот человек, который мог серьёзно мешать, а тем более противостоять, а тем более вымогать какие-то взятки у Сечина. Уровень не тот.
Вчера СМИ сообщили, что экс-министр написал заявление об отставке ещё 12 октября. Я думаю, он его действительно написал. Почему? Может быть, какие-то конфликты, может быть, не захотел быть крайним во время предстоящего краха экономики (опять же, нам неизвестно, будет ли крах, Улюкаеву виднее). Может быть, посмотрел Алексей Валентинович вокруг, на всю эту грызню, посадки, передел сфер влияния и решил просто свалить. Ему уже 60 лет, последние яркие годы, когда есть ещё и здоровье, и деньги. Наверняка там дом где-то на берегу тёплого моря, где вкусный сыр и устрицы, дети и внуки.
О желании министра доложили Путину. Путину это не понравилось. Воспитан он по-другому. И, как мы знаем, из КГБ уходят только двумя путями: либо в наручниках, либо вперёд ногами.
А дальше просто условному Сечину поручили решить вопрос. То, как приняли Улюкаева, говорит как раз не о работе спецслужб. Спецслужбы бы сработали поинтереснее. Здесь всё демонстративно примитивно и вульгарно. В офисе Роснефти Улюкаеву передают какой-то кейс с миллионом меченых купюр. Всё это при содействии службы безопасности компании. Это сценарий из «Улицы разбитых фонарей». Наверняка там Дукалис стоял за стенкой.
Вся эта история о том, что Улюкаева разрабатывали год, тоже меня не удивляет. Я думаю, только не год, а всё время его работы. И это тоже сигнал: на каждого есть папочка. И на Дворковича, и на Медведева, и даже (страшно подумать)... но на него тоже есть папочка. Неужели вы думаете, что чекисты не прослушивали разговоры и не следили за министром?
Дальше уже совершенно неважно, какая была взятка, была ли взятка вообще, кто её давал и давал ли. Неважно, какой срок дадут Улюкаеву и дадут ли. Самое главное уже произошло. Олигархам, чиновникам и другим бенефициарам нынешней политической системы дали ясно понять: на остановке никто не выходит из вагонов.
Возвращаясь к незавидному выбору желающих покинуть вагон без разрешения начальника поезда, можно сказать, что Улюкаеву ещё повезло, что вышел в наручниках, а не ногами вперед.
ОСОБОЕ МНЕНИЕ
17 НОЯБРЯ 2016, 17:08 Echo.msk
В ГОСТЯХ: Виктор Шендерович, писатель, журналист
ВЕДУЩИЙ: Татьяна Фельгенгауэр
<...>
В. Шендерович― Разумеется; я только предлагаю перейти от прыщей к обмену веществ. К общему знаменателю, который совершенно блестяще на этой неделе выразился, как мне кажется, в истории с Улюкаевым. Вот уж совершенно ясный, для тех, кто пытался зажмуриться и сделать вид, что не видно. Вот он — ясный знаменатель исторический для тех, кто вообще заглядывал в учебники истории. Это совершенно очевидные аналогии. Это начало 30-х, это «буржуазные спецы» идут под нож. С НЭПом не получилось, мы выходим из всех… мы замыкаемся, у нас строится абсолютно авторитарное — уже построено фактически — государство. Контроля нет и не будет, и «буржуазные спецы» в общем, уже не нужны.
Т. Фельгенгауэр― Продолжается программа «Особое мнение». Вы редкий гость, я всю неделю веду «Особое мнение», которому в истории с Улюкаевым понятно, что происходит.
В. Шендерович― Есть нижнее чутье, есть верхнее. Есть подробности этой провокации, интересанты, спекуляции тех или других участников. Подробности собственно, вокруг — уголовные. Там ничего непонятно. Но суть понятна. Мы понимаем, я надеюсь, что ты понимаешь тоже, что это не имеет никакого отношения к борьбе с коррупцией. Или по этому поводу надо дебатировать? Надо? Давай подебатируем. Но мне кажется, что все довольно очевидно. Пока Сечин у нас на свободе, не разыскан, не под следствием, — о борьбе с коррупцией в правительстве давай не разговаривать.
Т. Фельгенгауэр― Но Сечин не в правительстве.
В. Шендерович― Ну неважно. В нашей верхушке. Был в правительстве. Это не так важно. Пока Сечин при власти и на свободе, не будем говорить о борьбе с коррупцией в России. Точка. То же самое можно сказать про Путина и про очень многих еще. Через запятую. Арест Улюкаева совершенно очевидно встраивается в определенный ряд. На вилы выбрасываются, на радость пиплу — борьба с коррупцией! Коррупция это либералы, конечно. Это Белых, Улюкаев.
Т. Фельгенгауэр― А Улюкаев когда стал либералом?
В. Шендерович― Безусловный либерал. Ну как, ну, Таня, давай не заниматься ерундой сейчас в эфире.
Т. Фельгенгауэр― Мне просто интересно, в какой момент мы посчитаем его либералом.
В. Шендерович― Нет, я сейчас говорю… Вот, это может быть интересный разговор в том смысле, что есть, скажем так экономические воззрения, школа Гайдара.
Т. Фельгенгауэр― Припомнили ему старое видимо.
В. Шендерович― Тем не менее, я сейчас говорю — вот, это очень важный момент. Если ты про это, то это интересно. Технократический подход, который сыграл в очередной раз злую шутку с этими людьми, которым, наверное (в лучшем случае для них) предполагали, что можно совместить служение отечеству, всего этого коллективного Сперанского — тема Сперанского, реформы, что-то такое… — можно совместить со службой путинскому режиму. Допустим, что они искренне в это верили. И вот тут развилка очень интересная. Потому что к Сечину в этой ситуации вопросов у меня нет. Он дербанил и дербанит, он, соответственно, только этим и стал известен. Как раздербанил ЮКОС, так с тех пор дербанит то, до чего дотягиваются руки, благодаря крышеванию путинскому. К нему нет вопросов. Нет вопросов — и не было бы вопросов! — к ворам. Если человек хочет своровать, то ясно, зачем он в правительстве. Нет вопросов. Но, если все-таки предположить: ну вот человек, у него хорошие, судя по стихам… Бродский, Пушкин, Пастернак забиты в понятийный аппарат. Интеллигентный человек. Если, правда, он на самом деле предполагал, что можно служить отечеству и быть некоторым Сперанским и что-то развивать и сопротивляться ужасам авторитаризма, находясь на службе у путинского режима — причем не в 2003-2004 году, а в 2013-14… — после всего уже… — то мы имеем дело с тяжелейшим просчетом, очень характерным для технократов. Которые, с их невниманием и небрежностью к этическим вопросам… Вот тот самый просчет, который был по большому счету допущен в нулевых годах, когда А. Б. Чубайс и команда, видимо, решили, что можно наплевать на свободу слова, можно взять этого серенького гэбэшника — и благодаря ему зато продвинуть экономическую часть, рвануть с экономикой и так далее. Небрежность. Это презрение к этике и мысль о том, что технократическими инструментами можно решить вопросы. Вот — мы на выходе что имеем. И здесь у меня вопрос конечно к ним ко всем, через запятую или черточку. Греф, Набиуллина, Кудрин, Чубайс – им всем. У меня вопрос… Знаешь, что мне отвратительнее всего в последние дни слышать? Вот эти вдруг обмороки удивления: ах, что случилось, мы в шоке! Как будто дело произошло в Люксембурге. Как будто видный чин люксембургский, сговорившись с прокуратурой тамошней, откусил кусок от казны. Весь Люксембург лежит в обмороке.
Т. Фельгенгауэр― Может быть люди предполагают, что есть определенные правила игры.
В. Шендерович― Так вот если люди, обслуживающие своими интеллигентными лицами малину бандитскую, страну, в которой с низкой легитимностью президент, глава субъекта федерации — серийный убийца, глава Следственного комитета вывозит журналистов в лес…
Т. Фельгенгауэр― Это обвинение.
В. Шендерович― Это не обвинение. Это констатация факта. Вице-премьеры дербанят казну… Если эти люди предполагают, что посреди этого всего можно продолжать служить Отчеству, находясь в их составе, ну тем хуже для них. Я тебе хочу сказать, я эту аналогию уже приводил. Она количественно очень резкая, а качественно, поверь, все то же самое. Вот я что думаю. Что не надо заниматься экономическим развитием Третьего Рейха. Если ты интеллигентный человек. Потому что экономическое развитие Третьего Рейха идет на концлагеря и войны. И ты должен понимать, что ты несешь за это полную ответственность, как минимум моральную. Даже если ты в свободное время почитываешь Рильке. И любишь Ремарка. Если ты честный министр нацистского правительства, то тем хуже для тебя. Если тебя так используют. Если до такой степени ослеп, что не понимаешь, на что идут твои мозги. И кому они служат.
Т. Фельгенгауэр― Виктор Анатольевич, тогда у меня к вам вопрос. Платите ли вы налоги?
В. Шендерович― Я плачу, например.
Т. Фельгенгауэр― Хорошо. А что же получается, тогда каждый человек, который платит налоги, тоже обслуживает этот самый рейх, потому что ваши налоги идут на вот это все.
В. Шендерович― Ну послушай. Прекрасный парадокс Бродского: ходишь в булочную – значит, сотрудничаешь с режимом. Нет, Таня, ты прекрасно понимаешь разницу между уплатой налогов и вхождением, я надеюсь…
Т. Фельгенгауэр― Я не понимаю. Объясните мне.
В. Шендерович― Танечка, попытка изобразить идиотку у тебя регулярно не удается. Я надеюсь, что ты понимаешь, что участие в правительстве, в корпорации на высокой должности — это прямая политическая ответственность. Политическая. Подчеркиваю. Я сейчас не говорю об уголовной, это отдельная история. Прямая политическая ответственность! Так что не будем тут про это валять дурака. Я только хочу сказать, что поведение либералов системных кажется мне совершенно позорным, двусмысленным. Даже после этой истории никто из них не встал и не хлопнул дверью. Дальше очень важный вопрос: могут ли они уже хлопнуть дверью или нет? У нас две минуты, я расскажу одну интересную историю…
Т. Фельгенгауэр― Притчу.
В. Шендерович― Не притчу. А историю. Года два назад в самолете из бизнес-класса навстречу мне пошел человек с очень знакомым лицом. Я в нем узнал бывшего очень-очень (через черточку очень-очень) заметного члена питерской корпорации, очень важного чиновника! Он меня узнал по старым телевизионным временам, пришел просто похвастаться. Ему хотелось рассказать мне, как он удачно соскочил. И он рассказывал мне, как он соскочил, ему теперь все завидуют. Он в бизнесе теперь. А он соскочил в поздние медведевские времена. А сейчас никому уже не разрешается соскочить. И как ему все завидуют, рассказывал он. И как все хотят соскочить, а уже не могут.
Т. Фельгенгауэр― А почему не могут?
В. Шендерович― А вот это интересный вопрос. Видимо, на каждого из тех, кто остался, есть какие-то такие… я могу только предполагать, но я цитирую человека очень осведомленного… А это уже было после Крыма, Донбасса, после всех дел. Очень хотят! Но не могут. Так вот: если не могут соскочить, это одна история. Тогда давайте выяснять, почему вы не можете соскочить.
Т. Фельгенгауэр― А если они не могут соскочить, мы тогда что должны кинуться им сочувствовать…
В. Шендерович― Тогда мы должны им сказать: ребята, либо вы воры, как и они. Тогда поделом вам. Либо вы честные люди, — тогда давайте вы будете обращаться к нам и решать свои проблемы с нами как свободные люди.
Т. Фельгенгауэр― Покайся, тебе скидка будет…
В. Шендерович― А не как псари. Как свободные люди. Если вы позиционируете себя как свободные люди, да еще интеллектуалы, — давайте тогда к нам. И тогда апропо хочу сказать: Улюкаеву, вне зависимости от развития событий на следственном фронте я думаю, стоит, если он интеллигентный человек, стоит объясниться по поводу обвинения Навального. Если он будет молчать по поводу этих обвинений, — значит он через запятую у нас с Сечиным и Песковым, тогда к нему нет вопросов. Но если он не хочет быть через запятую, мне кажется, он должен объясниться.
Т. Фельгенгауэр― Но в любом случае презумпция невиновности работает.
В. Шендерович― Работает.
Т. Фельгенгауэр― Суд не вынес.
В. Шендерович― Нет, мы сейчас говорим не про суд, мы сейчас говорим про репутацию.
Т. Фельгенгауэр― Делаем перерыв несколько минут. Это «Особое мнение» Виктора Шендеровича.
<...>
Komentarų nėra:
Rašyti komentarą