Глеб Павловский политолог
И.Воробьёва echo.msk
― И хочется спросить про Владимира Путина, который в интервью немецкому изданию «Бильд», в частности, говорил… Ну, много про что говорил, и про 90-е годы. Но и говорил про Крым. И когда Владимир Путин спросил «Что вы подразумеваете под словом «Крым»?», журналист сказал «Изменение границы». И тут Владимир Путин сказал, что, все-таки, он понимает под словом «Крым» 2,5 миллиона человек, и что для него важна не территория и не границы, а судьбы людей. Вот, не пугает ли вас такое заявление Владимира Путина, для которого, оказывается, люди имеют большее значение, чем границы и территории?
Г.Павловский
― Ну, понимаете, в такой, абстрактной форме вообще против этого трудно возразить. В такой абстрактной форме, ведь, можно аналогичные заявления услышать от европейского политика тоже, что люди важнее, чем границы. Но в данном случае, все-таки, речь идет, понятно, об уходе от неприятной темы. Политик уходит от неприятной темы правовой оценки происшедшего. Ну, как говорится, бог ему судья. Речь идет, действительно, о людях или, все-таки, о границах. Или о подвернувшейся счастливой случайности увеличить территорию.
Но сегодня, когда это произошло, речь, действительно, уже идет о людях, понимаете? О границах речь должна была идти до этого. А теперь так или иначе (и от этого уже никуда не уйдешь) речь будет идти всё равно о людях. Право остается правом, а люди остаются людьми. И если бы, например, прибалтийские республики в начале 90-х не хотели уйти, даже находясь в составе Советского Союза, не хотели уйти из Советского Союза всегда (а я помню, что это было у них и задолго до Перестройки, просто было таким массовым сознанием населения), то они бы не ушли. Понимаете? Хотя, с точки зрения международного права сталинский захват был захватом. Поэтому здесь вопрос будет всё равно решаться людьми, которые там живут.
И.Воробьёва
― А с точки зрения международного права что такое Крым?
Г.Павловский
― Ну, это вопрос явно к специалисту по международному праву. Крым – это территория… Вы меня испытываете? Хотите, чтобы я вам показывал (НЕРАЗБОРЧИВО) и спрашивал?..
И.Воробьёва
― Я просто знаю точку зрения Владимира Путина на эту тему.
Г.Павловский
― Я считаю, что это была ужасная ошибка. Тогда. Это был риск страной. Как ни относись к Крыму, нельзя рисковать Россией ради Крыма. Соответственно, и мы получили то, что получили. Но теперь никакое решение не может быть без конечной инстанции в виде населения Крымской республики.
И.Воробьёва
― Ну и там тоже нет какой-то конечной инстанции – там одни думают так, другие делают иначе.
Г.Павловский
― Это всегда одни думают так или иначе – на это есть референдумы, если их проводить честно, а не методом телефонного опроса.
И.Воробьёва
― Вот же какая поговорка.
Г.Павловский
― Но это уже… Понимаете, это показывает, вот, опять-таки, как происходит соскальзывание всё дальше и дальше с государственной, на самом деле, позицией. Потому что с государственной точки зрения так нельзя поступать. Это компетенция президента России – решение по контракту. И уж во всяком случае президент России точно не имеет права конституционного подписать документ, в котором часть страны названа территорией другого государства. Он просто права такого не имел и он это прекрасно знал. И не собирался подписывать. Зачем же устраивать эту пантомиму с телефонами, да еще это стационарные телефоны, да еще в Крыму, где, как говорится, все ходы записаны? Крым – это место, единственное, между прочим, место на территории бывшего СССР, где в 90-е годы (единственное место такое) практически вся политическая элита была перестреляна в середине еще 90-х. Просто реально это был период полностью бандитского режима. В Донбассе тоже был близко к этому, но не в такой степени. Почти все лидеры партий политических были убиты. Заказывали просто. Поэтому, понимаете, там люди, так, по телефону что попало не говорят.
11 ЯНВАРЯ 2016
И.Воробьёва echo.msk
― И хочется спросить про Владимира Путина, который в интервью немецкому изданию «Бильд», в частности, говорил… Ну, много про что говорил, и про 90-е годы. Но и говорил про Крым. И когда Владимир Путин спросил «Что вы подразумеваете под словом «Крым»?», журналист сказал «Изменение границы». И тут Владимир Путин сказал, что, все-таки, он понимает под словом «Крым» 2,5 миллиона человек, и что для него важна не территория и не границы, а судьбы людей. Вот, не пугает ли вас такое заявление Владимира Путина, для которого, оказывается, люди имеют большее значение, чем границы и территории?
Г.Павловский
― Ну, понимаете, в такой, абстрактной форме вообще против этого трудно возразить. В такой абстрактной форме, ведь, можно аналогичные заявления услышать от европейского политика тоже, что люди важнее, чем границы. Но в данном случае, все-таки, речь идет, понятно, об уходе от неприятной темы. Политик уходит от неприятной темы правовой оценки происшедшего. Ну, как говорится, бог ему судья. Речь идет, действительно, о людях или, все-таки, о границах. Или о подвернувшейся счастливой случайности увеличить территорию.
Но сегодня, когда это произошло, речь, действительно, уже идет о людях, понимаете? О границах речь должна была идти до этого. А теперь так или иначе (и от этого уже никуда не уйдешь) речь будет идти всё равно о людях. Право остается правом, а люди остаются людьми. И если бы, например, прибалтийские республики в начале 90-х не хотели уйти, даже находясь в составе Советского Союза, не хотели уйти из Советского Союза всегда (а я помню, что это было у них и задолго до Перестройки, просто было таким массовым сознанием населения), то они бы не ушли. Понимаете? Хотя, с точки зрения международного права сталинский захват был захватом. Поэтому здесь вопрос будет всё равно решаться людьми, которые там живут.
И.Воробьёва
― А с точки зрения международного права что такое Крым?
Г.Павловский
― Ну, это вопрос явно к специалисту по международному праву. Крым – это территория… Вы меня испытываете? Хотите, чтобы я вам показывал (НЕРАЗБОРЧИВО) и спрашивал?..
И.Воробьёва
― Я просто знаю точку зрения Владимира Путина на эту тему.
Г.Павловский
― Я считаю, что это была ужасная ошибка. Тогда. Это был риск страной. Как ни относись к Крыму, нельзя рисковать Россией ради Крыма. Соответственно, и мы получили то, что получили. Но теперь никакое решение не может быть без конечной инстанции в виде населения Крымской республики.
И.Воробьёва
― Ну и там тоже нет какой-то конечной инстанции – там одни думают так, другие делают иначе.
Г.Павловский
― Это всегда одни думают так или иначе – на это есть референдумы, если их проводить честно, а не методом телефонного опроса.
И.Воробьёва
― Вот же какая поговорка.
Г.Павловский
― Но это уже… Понимаете, это показывает, вот, опять-таки, как происходит соскальзывание всё дальше и дальше с государственной, на самом деле, позицией. Потому что с государственной точки зрения так нельзя поступать. Это компетенция президента России – решение по контракту. И уж во всяком случае президент России точно не имеет права конституционного подписать документ, в котором часть страны названа территорией другого государства. Он просто права такого не имел и он это прекрасно знал. И не собирался подписывать. Зачем же устраивать эту пантомиму с телефонами, да еще это стационарные телефоны, да еще в Крыму, где, как говорится, все ходы записаны? Крым – это место, единственное, между прочим, место на территории бывшего СССР, где в 90-е годы (единственное место такое) практически вся политическая элита была перестреляна в середине еще 90-х. Просто реально это был период полностью бандитского режима. В Донбассе тоже был близко к этому, но не в такой степени. Почти все лидеры партий политических были убиты. Заказывали просто. Поэтому, понимаете, там люди, так, по телефону что попало не говорят.
11 ЯНВАРЯ 2016
Komentarų nėra:
Rašyti komentarą