Interviu. Создатель «Инсайдера» Роман Доброхотов

 

Создатель «Инсайдера» Роман Доброхотов: российские элиты могут решиться на переворот, когда увидят миллионы людей на улицах 

Томас Валкаускас, LRT.lt  2022.11.08 14:18

Протесты в России в поддержку А.Навального / AP nuotr.

«Я думаю, Путин очень рационален, когда так сильно подавляет протесты, потому что действительно, если чуть-чуть дать слабину, чуть-чуть раскрутить гайки, в России это может выплеснуться в настоящую революцию. И то, что сейчас всё тихо – это именно потому, что Путин просто выжигает, закатывает под асфальт абсолютно любую, даже самую мирную и не политическую инициативу», – говорит в интервью LRT.lt журналист Роман Доброхотов. 

Роман Доброхотов – журналист и создатель независимого расследовательского российского медиа «The Insider» (в тексте упоминается как «Инсайдер» – ред.). Издание «Инсайдер» на протяжении многих лет расследует коррупцию в высших эшелонах российской власти, отравления и убийства политических оппонентов кремля, а также другие преступления, олицетворяющие путинскую Россию. Журналисты «Инсайдера» работали над расследованиями о сбитом в 2014 году на востоке Украины Боинге MH17, находили отравителей Скрипалей и Алексея Навального. А недавно нашли 30 российских военных инженеров, наводящих ракеты на объекты гражданской и энергетической инфраструктуры Украины.

Многие из своих расследований «Инсайдер» готовил совместно с другими изданиями, например, с «Bellingcat». Сегодня эти медиа в России объявлены нежелательными организациями, сайт «Инсайдера» заблокирован для российских пользователей. Причиной тому, по заявлению кремля, является «угроза конституционному строю РФ», реальная причина – эффективная работа журналистов.

С Романом Доброхотовым мы поговорили о давлении на журналистов в России, о возможности протестов и состоянии российских политических элит.

- Мне бы хотелось начать с основной темы панели, на которой вы выступали: как война повлияла на российскую журналистику (дискуссионная панель на которой выступал Роман Доброхотов прошла в LRT, в рамках фестиваля расследовательской журналистики 19 октября – ред.) . Вы говорили о том, что давление на независимые СМИ в России началось задолго до полномасштабного вторжения в Украину, могли бы вы рассказать про это, как это проявлялось?

Роман Доброхотов на фестивале расследовательской журналистики / Э. Блажевич/LRT nuotr.

- На самом деле давление на российские медиа началось сразу после того, как Путин пришёл к власти, в двухтысячном году. И мало кто сейчас вспоминает, но первое действие Путина, после инаугурации, был арест Гусинского, арест владельца главного независимого телеканала НТВ. Собственно, он начал свою политику с давления на журналистов, понимая отлично, что только контролируя информационное пространство, можно иметь полномасштабную власть. Сначала это было телевидение, затем крупные газеты и вот последний этап, начавшийся в 2021-ом году, когда наконец добрались и до таких небольших медиа, существующих только в интернете и не имеющих даже никаких офисов в Москве, не имеющих никакого легального присутствия внутри страны. Сами журналисты и их страницы в интернете – это единственное, до чего можно было дотянуться.

До нас дотянулись в 2021-ом году. Нас предупредили наши источники, один собственно источник из ФСБ, где-то в марте, насколько я помню, сказал, что до мая лучше уехать. Конкретно мне это говорилось и имелись в виду руководители основных независимых медиа. Я не послушал этого совета, и действительно, начиная примерно с мая начались обыски у главредов всех таких небольших медиа-проектов, включая «Инсайдер», «Важные Истории», «Медиазону», «Проект» и другие.

Это были обыски ФСБ у главных редакторов, когда под разными предлогами отнимались компьютеры, то есть они даже не использовали вот эти новые законы об иностранных агентах и нежелательных организациях. Им никакие законы для этого были не нужны, они просто выламывали рано утром дверь в квартиру - их главной задачей было получить доступ к компьютерам.

Тогда мы думали, что это просто некое завинчивание гаек, но сейчас, постфактум, становится ясно, что это было подготовительной мерой к вторжению в Украину. Потому что было понятно, что Путин не может воевать на два фронта: внутри страны [с журналистами независимых медиа] и с Украиной. Потому что та же самая Росгвардия, которая в 2021 году занималась подавлением протестов внутри России, а были очень большие протесты, после отравления Навального и его возвращения в Россию, в феврале 2021 года. Потом эта Росгвардия понадобилась в Украине. Нельзя одновременно пытаться подавить революцию внутри сраны и напасть на Украину.

Хотя сначала, в 2021 году, в начале весны, Путин начал стягивать войска к Украине. Он потом передумал, войска отвел и сначала зачистил медиа и активистскую среду, были массовые уголовные дела в отношении команды Навального. И только когда все уже уехали, все лидеры всяких медиа и движений, а к концу лета все уже уехали за пределы страны, вот тогда, осенью 2021-го, Путин снова начал стягивать войска к границе. Поэтому для меня это очевидная причинно-следственная связь.

Более того, само отравление Навального, возможно, тоже мыслилось в одном контексте. В голове-то Путина всё это заранее существовало, а мы видели это уже постфактум. То есть он знал, что отменит Конституцию, что, возможно, будут массовые протесты, поэтому нужно отравить Навального, и потом уже, как такой всевластный диктатор, поменяв Конституцию, продлив себе сроки до бесконечности, он может реализовать свою главную влажную мечту, а именно напасть на Украину и попробовать восстановить Советский Союз. Он знал, что сжигает все мосты с Западом, он знал, что либеральная часть общества будет протестовать, поэтому её надо задавить, чтобы некому было протестовать. Я думаю, всё это было единой концепцией.

- Вы говорите, что российские войска были стянуты к границам Украины за год до полномасштабного вторжения. У вас было какое-то расследование на эту тему? Откуда эта информация?

- На самом деле, это активно обсуждалось и в Украине, и в России. Войска в массовом количестве увидели только, по-моему, в апреле, на самом деле, уже в марте 2021 года их уже стягивали, а это означает, что как минимум к декабрю уже должно было быть принято решение, что это надо делать. Потому что это очень долгий процесс, со всей страны свести войска, это значит, что его надо планировать за несколько месяцев.

Приказ о том, что их надо стягивать, должен был быть готов уже где-то к декабрю 2020-го. А что у нас было на конец декабря 2020-го - начало января 2021-го? Навальный находился в Германии, Путин считал, что он уже не вернётся, внутри России никаких протестов не было, а в Украине главной политической силой была партия Медведчука, пропутинская «Оппозиционная платформа [– за жизнь]», у которой было колоссальное влияние на медиа и они по влиянию в медиа пространстве были даже не вторыми, а первыми. Поэтому Путин думал, что это очень лёгкая история: у него в кармане есть самая влиятельная политическая сила в Украине, у него в России всё спокойно и тихо. Он уверен, что если он сейчас под каким-то предлогом вторгнется, то там всё быстро развалится и он перехватит власть.

Владимир Путин на заседании дискуссионного клуба "Валдай" / AP nuotr.

Потом происходит много вещей, которые для него были неожиданными и неприятными: это возвращение Навального в Россию, из-за которого начались массовые протесты. Плюс в декабре вышло огромное количество мощнейших расследований, как раз от тех медиа, про которые я говорил. «Инсайдер» назвал всех людей, ФСБшников, участвовавших в отравлении Навального, мы доказали это всё.

Рассказали про разных дочерей Путина, официальных и неофициальных, про их коррупционные связи, активы и так далее. Были расследования и про Лаврова, и про всех. То есть декабрь 2020-го почему-то оказался самым мощным, когда всё это выстрелило. Видимо, Путин сначала принял это решение о том, что он сейчас всё начинает, а потом обнаружил, что у него внутри страны есть очень мощные медиа, которые работают по самым болезненным темам. Ай, ещё Навальный выпустил большое видео про дворец Путина, которое посмотрели десятки миллионов человек.

То есть с его стороны было абсолютно рациональным в условиях, когда он абсолютно не контролирует ни медиапространство, ни активистов, у которых по всем регионам России были штабы Навального, организовавшие митинги, он решил эти войска свернуть. Формально это объясняется тем, что они договорились с Байденом, что Байден рассмотрит этот ультиматум путинский по поводу того, что Украина будет нейтральным государством и т.д. и т.п. Он выдвинул там какие-то требования к Америке и якобы вот, потому что Байден пообещал, что он с ним потом снова встретится и обсудит, они [руководство России] якобы это [нападение на Украину] перенесли. Но я думаю, что это было не главной причиной. Я думаю, что главной причиной было то, что Путин понимал, что в тот момент у него просто недостаточно ресурсов, чтобы напасть.

Ну а потом всё. Он упустил этот момент, в Украине как раз тогда запретили медиа Медведчука и в 2022 году никакой пятой колонны в Украине уже не было. И все эти политики, которых они окучивали – существовал специальный отдел ФСБ, который занимался Украиной, они встречались с украинскими политиками, не только из «Оппозиционной платформы», но многими разными, то есть у них, по сути, были завербованы десятки политиков – но всё это оказалось абсолютном пшиком, когда началась реальная война, никто внутри не подержал Путина. Так что его блицкриг провалился.

- 2020 год все-таки был годом протестов в Беларуси, что, вероятно, тоже могло повлиять на планы по вторжению в Украину.

- Да, это очень важно - Беларусь и Хабаровск. Путин ощущал серьёзную угрозу. И я думаю, что во многом параноидальный Путин, который боится любого чиха внутри страны, он мыслит более рационально, чем многие всякие политологи, которые говорят: «Да в России никогда ничего не будет, зажимают слишком сильно» и так далее. Нет, я думаю, Путин очень рационален, когда так сильно подавляет протесты, потому что действительно, если чуть-чуть дать слабину, чуть-чуть раскрутить гайки, в России это может выплеснуться в настоящую революцию. И то, что сейчас всё тихо – это именно потому, что Путин просто выжигает, закатывает под асфальт абсолютно любую, даже самую мирную и не политическую инициативу, будь то движение «Голос» для наблюдения за выборами, какие-то независимые театры и так далее.

Это всё закатывается под асфальт, потому что ты чуть-чуть развинтишь здесь гайки, и мы мгновенно получаем, как в Хабаровске. Люди месяц в итоге выходили и ничего власть не могла с ними поделать. Как только это выплёскивается, вся репрессивная машина сразу становится беспомощной, потому что как только протест преодолевает критическую массу, особенно в регионах, потом уже, как зубную пасту в тюбик невозможно запихнуть.

Протесты в Хабаровске / AP

- Во время вашей панели вы также говорили, что молчание российского общества не означает, что население России поддерживает нынешние действия руководства своей страны. Что на это указывает?

- Мы видим много параметров, по которым мы можем по-настоящему оценить общественное мнение. Мы, естественно, не можем сделать этого с помощью социальных опросов, в социальных опросах мы видим, что примерно 90 – 95 процентов людей отказываются отвечать на вопросы социологов. Почему они отказываются?

Естественно, потому, что они понимают, что в условиях, когда даже войну нельзя называть словом война, а надо её называть специальная военная операция, ну как бы, не хочется разговаривать с какими-то людьми, которые сейчас опрашивают твоё мнение, а потом куда-нибудь ещё занесут твою фамилию в какой-нибудь список. В общем, люди стараются как-то не афишировать свои взгляды незнакомцам. Так что, те социальные опросы и их результаты, которые мы видим, мы видим только ответы тех пяти процентов, которые посчитали, что им безопасно говорить. Это могут быть, конечно, и смелые оппозиционеры, но в основном те, кто соглашаются говорить, – это просто лояльные люди, которые чувствуют, что их позиция безопасна. Конечно, там мы видим 70 процентов поддержки Путина и это ещё даже мало, странно, что не сто.

Но если мы по-настоящему начнём измерять, мы увидим совсем другие цифры. Например, казалось бы, вот сейчас, когда власть так хочет, чтобы все её поддерживали, афишировали единство с нашим верховным лидером и его политикой, вот есть специальные знаки, как это можно сделать: буквы z или v и так далее. Очень легко показать, что ты лоялен. Вот волонтёры в разных регионах, включая и Москву, и Владивосток, то есть по всей стране провели такой, небольшой подсчёт – сколько автомобилей в России вешают букву z. Вообще, в России это принято, скажем так, на 9 мая у всех георгиевские ленточки, есть такая традиция – как-то себя показывать. Так вот, волонтёры посчитали, что одна из тысячи машин имеет букву z. Даже не ста, а из тысячи, это 0,1 процента.

Дальше. Мы не видели ни одного митинга или какой-то акции сколь-нибудь многочисленной в поддержку войны, в поддержку Путина, которая была бы организована не через чиновников, куда не свозились бы люди автобусами, где люди бы вышли поддержать, типо: «Да! Ура! Давайте завоюем Киев». В стране не было ни одной такой акции. Если бы действительно 70 процентов были бы за Путина, что же им боятся ведь нечего и вообще же так «классно» поддержать. Где же все эти люди? Возможно, они существуют только в пропагандистском мифе, в который верит большинство. Здесь есть такой парадокс, то есть большинство россиян не верит в целом Путину и пропаганде, но они поверили в миф, что они на самом деле не большинство, а меньшинство. Они поверили, что большинство россиян всё-таки Путина поддерживают. Им легко в это поверить, потому что они не видят активных протестов. Так устроена человеческая психология: пока он не видит на улицах толп, он думает: «Раз все молчат, значит все согласны».

У этого есть обратная сторона, что как только толпа первый раз выйдет, этот миф будет опровергнут и это может привести к эффекту домино, когда по всей стране тоже выйдут люди. Поэтому Путин так боялся Хабаровска, и действительно, когда происходил Хабаровск, мы видели, что во многих регионах началось бурление. Многие регионы были готовы к тому, чтобы повторить это (протесты - ред.), просто Путину удалось это задавить в какой-то момент. Ну и тогда не было войны, не было такого экономического кризиса и всего остального. Сейчас, если условно начнётся новый Хабаровск, вероятность того, что вся страна взорвётся уже очень высока. Тем более, что нет никакой Росгвардии теперь, которая может это подавить, она вся либо в Украине, либо те же росгвардейцы с удовольствием присоединяться сейчас к этим протестам.

Так что, ситуация очень взрывоопасная, я совершенно не удивлюсь, если уже в следующем году мы увидим какое-то настоящее революционное движение.

- Вы говорите, что не видели никаких, если можно так выразиться, искренних митингов в поддержку войны и действий российского руководства. Вы можете заметить, что в Литве, где мы сейчас находимся, в Вильнюсе и других городах страны, регулярно проходят митинги в поддержку Украины. Это происходит по всей Европе. Но, например, к диаспоре россиян в Литве и других странах часто звучит претензия, что их мало на таких мероприятиях. Если мы представим, что свыше миллиона россиян сейчас уехало из страны или ещё больше, очевидно, что в только в Литву приехали десятки тысяч человек, то, по сути, эти люди могли бы организовывать массовые акции у того же российского посольства или ещё где-то. Но этого не наблюдается. Что вы можете сказать по поводу активности диаспоры на территории других стран - почему её нету?

Акция протеста в США против войны России в Украине / Shutterstock.com

- Я думаю, что в каждой стране Европы есть движение, именно из русской диаспоры, которая проводит антивоенные акции. Я видел протестующих везде, от Осло - до юга Франции. Какие-то низовые всякие движения, про которые никто может никогда и не слышал, но для них самих важно, для отчистки их совести, что они куда-то выходят и протестуют. Иногда они вместе с украинцами протестуют, иногда отдельно. Чаще всего это бывают какие-то совместные акции. Они могли бы быть больше, наверное, если эти протестующие будут чувствовать, что им рады. Если к ним будут относиться, как к тем, кто делает хорошее дело, что они выходят.

Потому что чего они опасаются? Многие опасаются, что им скажут: «Чего вы пришли вообще? Вы русские, сидите и не высовывайтесь». Здесь, к сожалению, иногда такое действительно говорят. Все украинцы ведут себя по-разному, чаще всего относятся [к россиянам] хорошо. Например, когда я выходил на один из таких протестов, там мы с моим другом – тоже журналистом – разговаривали по-русски и к нам повернулась какая-то украинка и спрашивает: «А вы русские?». И мы так осторожно отвечаем: «Да», ожидая, что что угодно может произойти, а она говорит: «Спасибо большое, что вы пришли». Если будет такое отношение, я думаю, что будет всё больше и больше русских, которые будут выходить. Но есть и те, которые сразу говорят: «Раз вы русские по национальности, значит, вы по определению уже плохие. Потому что вы виноваты». И здесь очень важно проводить эту границу между виной и ответственностью. Да, каждый российский гражданин ответственен за войну, и он должен чувствовать эту ответственность и делать что-то, чтобы эту войну остановить. Да, каждый ответственен, но не каждый виноват. Виноват только тот, кто не ощущает этой ответственности и ничего не пытается сделать.

Я не говорю, что обязательно сразу свергать Путина, можно разные вещи делать. Можно убеждать своих родственников, можно в интернете что-то делать, можно просто как-то помогать украинским беженцам и так далее. Всегда можно найти что-то, даже если ты живёшь где-нибудь в Сибири. Можно найти способы, как повлиять на эту ситуацию. В конце концов там, в далекой сибирской деревушке отговорить какую-нибудь женщину своих детей отдавать на фронт, остановить или отмазать их от этой истории. Это уже будет что-то. Каждый может что-то попытаться сделать. Здесь важно намерение и усилие, а не масштаб этого действия. Это есть ответственность, но если сразу навязывать не ответственность, а именно вину, то это отрежет большое количество людей, у которых опустятся руки или которые подумают: «Ну мы и так уже виноваты, чего мы будем лезть». Вместо того, чтобы приободрить этих людей и присоединить их к общему фронту борьбы против Путина, мы в итоге их отвергнем и на самом деле пихнём их в объятия Путина, потому что здесь такая бинарная ситуация: если ты не против, то ты за.

Акция протеста против мобилизации в России / AP nuotr.

Так что я думаю, мы должны по максимуму вовлекать людей вот в это сопротивление, объясняя им, что, нет, ты не автоматически моральный урод, если ты просто имеешь русский паспорт. Ты что-то можешь сделать, ты можешь быть достойным человеком, если ты сопротивляешься и вот как ты можешь это сделать, и дальше объяснить им всю палитру действий.

- Во время своего выступления вы упоминали, что у вас были совместные работы с испанскими, британскими и другими медиа. Если у «Инсайдера» сейчас какое-то взаимодействие с украинскими журналистами и журналистами из других стран?

- Да, мы всегда работали вместе с украинскими коллегами, будем продолжать с ними работать. Есть огромное количество классных расследовательских украинских изданий – это «Слiдство» (следствие – рус.), «Украинская правда», «Бабель» и крупные телеканалы тоже иногда занимаются расследованиями. То есть существует очень много изданий, где наши темы могут пересекаться, и мы с ними с удовольствием сотрудничаем. Единственное, сейчас скорее им нужна наша помощь в расследованиях, потому что сейчас, скажем, украинскую коррупцию неинтересно расследовать, но не то время. Интересно расследовать, чем занимаются российские спецслужбы, Министерство обороны России, потому что вот это всё – это то, что влияет на ситуацию, это как раз наша экспертиза и поэтому часто, наоборот, украинцы к нам обращаются и спрашивают, скажем: «Вы можете проверить, нет ли российского паспорта у этого украинского политика?» Мы обнаруживаем, что есть, и оказывается, что он на самом деле двойной агент.

В этих областях мы и с украинскими журналистами готовы активно сотрудничать, и с литовскими, и с расследователями из других стран Восточной Европы тогда, когда им нужна какая-то экспертиза по России. Другое дело, что у нас на самом деле очень мало времени, поскольку, да, в «Инсайдере» сорок человек, но из них пять именно расследователей и нам приходится фокусироваться на самых главных и больших темах. Из последних тем, которые мы делали – это то же самое отравление Навального «Новичком». Сейчас расследуем отравление полонием другого сотрудника спецслужб. Потом хакерские атаки, затем взрывы, которые ГРУ (Главное разведывательное управление России – ред.) организовывает по всей Европе.

То есть это какие-то масштабные темы. Если это коррупция, то это тоже на уровне руководителей правительства и силовых ведомств. Поэтому надо понимать, что если какой-нибудь журналист из стран Балтии говорит: «У нас есть подозрение, что у одного нашего министра где-то там есть недвижимость». Мы такие, типа: «Ребята, очень вас любим, уважаем, но вот, у нас масштаб немного другой». Хотя вот, пожалуйста, совсем недавно «Инсайдер» опубликовал расследование совместно с литовскими журналистами о том, как любовница Шойгу и мать его двоих детей, вышла замуж за литовца и получила сама литовское гражданство, и отмывала, по сути, сворованные из российского бюджета деньги, поскольку там были государственные контракты, она их получала без конкурса.

Отмывала деньги через литовские компании, в том числе покупая всякую недвижимость в Вильнюсе, на миллионы долларов. Выяснилось это только сейчас. Я так понимаю, её сейчас будут лишать гражданства (под данным LRT.lt у Елены Каминскас, о которой идёт речь, в Литве был вид на жительство, которого она была лишена летом этого года – ред.) и будут разбирательства, что это за активы, которыми она по-прежнему всё ещё обладает. Так что, если такого уровня расследования, то мы с удовольствием сотрудничаем с литовскими журналистами.

- Напоследок хотелось бы спросить вас о следующем. Существует такой нарратив, что переворот в России возможен только в том случае, если это будет переворот элит. Например, ваш коллега Христо Грозев в одном из своих интервью делился своим предположением о том, что якобы в Кремле существует какое-то радикальное политическое и военизированное крыло, представители которого в теории могут захватить власть и всё станет ещё страшнее, чем есть сейчас. Какие у вас ощущение по поводу того, что происходит внутри российских элит, насколько они могут по-настоящему переломить ситуацию и в какую сторону они её переломят?

- У нас с Христо Грозевым общие источники, но разная аналитика. Он считает, что велика угроза того, что такие люди, как Пригожин, станут самостоятельными. Я считаю, что, исходя из всего опыта, как работают российские элиты и зная всё, что я знаю о Пригожине, это абсолютно невозможно и люди такие, как Пригожин и Кадыров, ментально обнуляются без Путина. Вся их власть обосновывается наличием Путина, который их легитимирует и если Путин вдруг исчезает, все их возможности умножаются на ноль и они это очень хорошо понимают. Путин тоже это хорошо понимает и поэтому они настолько лояльны. Именно поэтому Путин им и доверяет, потому что понимает, что они как самостоятельные личности сразу становятся нулём. Поэтому, скажем, Пригожин в этой системе сейчас более влиятелен, чем, например, Бортников, официальный глава ФСБ. Потому что, если бы Бортников стал очень влиятельным, это превратилось бы в большую проблему для Путина, потому что Бортников – официальный глава ФСБ и он действительно обладает, хоть и формально, колоссальными возможностями.

Евгений Пригожин и Владимир Путин / AP nuotr.

Мы все помним, что случилось с Берией сразу после того, как умер Сталин, его тут же расстреляли. Потому что у Берии были колоссальные и официальные возможности для того, чтобы монополизировать власть, этого элита не хотела.

Путин тоже не хочет, чтобы была какая-то сильная фигура, обладающая формальной властью. Все фигуры, которые его окружают, включая Пригожина, Кадырова и Патрушева обладают властью потому, что они обладают вот этим неформальным влиянием. Ну да, Патрушев глава Совета безопасности, но это же тоже, на самом деле, не очень формальная институция. Кадыров формально губернатор, но что такое губернатор в России? Это же ничто. То есть его влияние базируется не на его официальных полномочиях, а на его близости к Путину.

Поэтому, если Путин исчезает, они вместе с ним испаряются, как дым, их моментально перестают слушать, их уничтожают и съедают в ту же секунду.

Но это не значит, что переворот внутри элиты невозможен, он просто будет не изнутри этого ближайшего круга. Есть действительно люди на самых разных уровнях в ФСБ, ГРУ, других спецслужб, которые недовольны тем, что происходит. Которые, по разным мотивам, хотят и остановить войну, и изменить ситуацию, подружиться с Западом. Как это бы странно ни звучало, но есть и те люди, которые, будучи даже высокопоставленными генералами ФСБ, по ценностным соображениям несогласны с тем, что происходит. Не знаю, можно ли их назвать либералами, но их не устраивало и отравление Навального, их не устраивает война и авторитаризм. То есть даже среди ФСБ есть люди, которые по ценностным соображением против этого. Но много людей, которые не из-за ценностных, а из-за чисто прагматических соображений против, потому что все наши генералы ФСБ – они же ещё и бизнесмены, может даже прежде всего бизнесмены, и они встроены в какие-то экономические бизнес-отношения, которые из-за войны все сейчас обнуляются. Потому что страна сейчас катится не просто даже к экономической катастрофе, а потенциально к ядерной войне.

Поэтому, конечно, потенциал для такого переворота есть, но моё глубокое убеждение в том, что эти люди могут решиться на какой-то переворот только тогда, когда увидят миллионы людей на улицах. Когда станет понятно, что эта система лишилась легитимности и что-то непременно сейчас должно поменяться, потому что вот эти миллионы требуют изменений. Вот тогда внутри вполне может начаться раскол и совсем необязательно сразу убивать или арестовывать Путина. Вот он сидит в бункере и просто вдруг выходят какие-то люди, которые говорят, что вообще-то эти решения больше не имеют силы, а вот имеют силу другие решения. И что он дальше сделает из бункера, если его собственное ФСБ его больше не слушает?

Но ФСБ не будет его слушать, если у них на улицах, под стенами Лубянки (здание органов госбезопасности на улице Большая Лубянка в Москве – ред.) будут стоять до горизонта толпы людей, которые будут требовать немедленных перемен. Тогда они поймут, что да, сейчас время. А если все тише воды, ниже травы, то тогда для них риски любого изменения очень большие, потому что другая часть системы их моментально сожрёт. В любой нормальной демократической системе есть система сдержек и противовесов для сохранения демократии, а в России есть система сдержек и противовесов для сохранения диктатуры. Все силовые органы – они себя так другу друга сдерживают, чтобы никто не мог высунуться, так как ему сразу дадут по шапке. Она очень эффективная. Поэтому без массовых протестов, я уверен, она не сломается.