Олафс Либерманис, латвийский микрохирург, работавший в Украине в 2022 году
25.04.2023 09:45 ukrinform
Украине сейчас очень нужна программа подготовки, «клонирования» бригад микрохирургии
После начала полномасштабной российской агрессии неоднократно приходилось слышать в Латвии о «двух наших врачах, работающих в Украине». Иногда было уточнение, что это хирурги, микрохирурги. Но фамилии при этом обычно не называли, потому что и так все знали, о ком идет речь. Это замечательные врачи Олафс Либерманис, а также его ученик и с давних пор лучший друг, коллега Мартиньш Малзубрис. Восемь тяжелых месяцев, с начала марта до конца октября, они проработали в Киеве. Но и сейчас о нашей стране не забывают: ездят с мастер-классами, разрабатывают для Украины программу массовой подготовки бригад микрохирургов, которую надеются запустить в ближайшие месяцы.
Работа врачей была высоко оценена. 18 ноября в Риге Либерманиса и Малзубриса наградили Орденом Трех Звезд. Олафс с гордостью принял награду, но относится к ситуации взвешенно. Когда я вспомнил об ордене, ответил: «Каждой стране нужны герои. Но я всегда помню, сколько героев сейчас у вас. Во время этой войны в Украине, может быть, каждый герой…». Доктор Либерманис любезно согласился ответить на вопрос Укринформа у себя дома там, откуда начиналась его поездка в Украину.
ВИДЕО С ДЕВОЧКОЙ-САНИТАРКОЙ Избавило от чувства страха
– 24 февраля прошлого года началось полномасштабное российское вторжение. Когда и как вы решили, что поедете в Украину? Как к Вам присоединился Ваш коллега Мартиньш Малзубрис?
- Уже в конце 2021 года стало понятно, что что-то будет... Решение ехать в Украину в случае обострения военных действий я для себя принял заранее. Но меня ошеломил этот формат и этот масштаб войны. Я лично, не являясь военным специалистом, ожидал повторения тех военных действий, которые видел в Украине в 2015 и 2019 годах, но в большем объеме. Думал, будет фронтальное русское наступление от линии столкновения на запад. Однако такой большой войны – с десантированием, с массированными ударами по множеству объектов по всей Украине – не ожидал. Эффект, повторюсь, был потрясающий. После 24 февраля царило мнение: как вообще туда добираться? Авиаперелетов нет. Войска идут колоннами. Казалось, что приехав в эту гущу событий, мы с Мартиньшем там просто пропадем. Да и, честно говоря, было просто страшно. Но страх у меня исчез внезапно, когда смотрел видеорепортажи из Украины. Особо повлиял один ролик. Его сняли работники скорой помощи. Их машину подстрелили россияне. И вот она стоит на обочине. На земле лежит мужчина с перебитой ногой, наложенным жгутом. По шоссе в быстром темпе движется русская колонна. Наряду с «скорой» собрались местные жители. И молоденькая девочка, санитарочка или фельдшер, снимает пояс, чтобы наложить дополнительный жгут. Вся ситуация была очень спокойная, действия медиков адекватны. И тогда я сказал себе: «Постой! Если этой 20-летней девочке не страшно, если она не убегает и помогает своему коллеге, чего мне бояться? Мне – 60 лет. Что я потеряю?». Это был действительно переломный момент. На земле лежит мужчина с перебитой ногой, наложенным жгутом. По шоссе в быстром темпе движется русская колонна. Наряду с «скорой» собрались местные жители. И молоденькая девочка, санитарочка или фельдшер, снимает пояс, чтобы наложить дополнительный жгут. Вся ситуация была очень спокойная, действия медиков адекватны. И тогда я сказал себе: «Постой! Если этой 20-летней девочке не страшно, если она не убегает и помогает своему коллеге, чего мне бояться? Мне – 60 лет. Что я потеряю?». Это был действительно переломный момент. На земле лежит мужчина с перебитой ногой, наложенным жгутом. По шоссе в быстром темпе движется русская колонна. Наряду с «скорой» собрались местные жители. И молоденькая девочка, санитарочка или фельдшер, снимает пояс, чтобы наложить дополнительный жгут. Вся ситуация была очень спокойная, действия медиков адекватны. И тогда я сказал себе: «Постой! Если этой 20-летней девочке не страшно, если она не убегает и помогает своему коллеге, чего мне бояться? Мне – 60 лет. Что я потеряю?». Это был действительно переломный момент. Если этой 20-летней девочке не страшно, если она не убегает и помогает своему коллеге, чего мне бояться? Мне – 60 лет. Что я потеряю?». Это был действительно переломный момент. Если этой 20-летней девочке не страшно, если она не убегает и помогает своему коллеге, чего мне бояться? Мне – 60 лет. Что я потеряю?». Это был действительно переломный момент.
– Что же происходило дальше? Как быстро стали собираться?
- Прошло еще несколько дней, звоню Женьке в Борисполь ( ныне руководитель Бориспольской клиники первичной помощи Евгений Черенок – ред ). Тот говорит: «Ну, мы пока держимся. Наши сбили пару вертолетов, накрыли десант артиллерией. Фронт стабилизировался. Давай, приезжай!» И мы с Мартиньшем начали собираться. Могу показать, как это выглядело ( открывает папку с фото на компьютере). Разложили на полу целлофан. Вытащили из подвала ящики. Начали собирать инструменты. Слух об этом пошел. Ко мне сразу обратилось Латвийское TV, программа Panorama. Они показали, как мы сворачиваемся, собираем в дорогу нашу лабораторию. Меценаты перечислили нам на счет деньги. Мы купили два аппарата электрокоагуляции. Только сказали, что нам нужен микроавтобус, самый простой, не новый, чтобы в условиях войны доехать до Киева, нам сразу же на выбор предложили 12 машин. (И потом, через две недели, когда мы уже уехали, еще звонили). Также предлагали нити, материалы, лекарства. Я сказал, что оставлю открытыми ворота, чтобы все везли – складывали на балконе. Независимо от того, дома мы или нет. Также нужно было срочно оформить бумаги из министерства, Общества врачей, что мы не вооружены, что едем с гуманитарной миссией. Оформляли все через украинское посольство в Риге, которое нам очень быстро помогло. В итоге мы собрались через два дня.
КИЕВ – ВЫБОР МЕСТА, ГДЕ Б РАБОТА БЫЛА НАИБОЛЕЕ ЭФФЕКТИВНА
- Это был конец февраля – начало марта. оккупанты тогда перекрыли много дорог. Как вы с коллегой решали, куда ехать, где будете работать?
– Конечно, встал вопрос, куда именно отправляться? Снова звоню Женьке. Говорю ему осторожно ( смеется ): «Женя, а может мы где-то во Львове остановимся, будем там работать?». Он: Нет! Лучше приезжайте ко мне в Борисполь» – «Хорошо, Женя, едем». После этого звоню Мартиньше, говорю: «Здесь полная задница. Женя говорит, что нужно ехать в Борисполь. Давай сделаем так. Доедем до Львова, я оставлю тебя там. А сам поеду к Женьке». Он: «Нет, мы вдвоем поедем» – «Слушай, Мартиньше, я старше, дочь у меня взрослая. А тебе 39 лет, у тебя трое детей, оставайся во Львове…». Но он отказался. Так получилось, что я его втянул в эту операцию. И мы уехали.
– Но, кажется, вы наконец остановились не в Борисполе.
- Уже по дороге мы начали понимать, что в госпитале, где Женька работает, для нас не будет достаточного объема работы... В Киев приехали 4 марта, поздно вечером, незадолго до начала комендантского часа. Наш знакомый латыш Талис, за эти девять дней успел съездить в Украину, сошелся с местными партизанами ( бойцами Территориальной обороны – ред .), во главе которых стоял бывший военный. Они дали нам ключ от роскошной квартиры в элитном районе Киева. Мы переночевали, а утром стали искать себе работу. Киев тогда был пуст, словно кто вымел. Командир подразделения, о котором я упомянул, сказал, что его боец ранил ногу, нужен наш совет. Ну и мы в ответ спросили совета – куда нам лучше ехать, где работать? Он повез нас в «Ромоданов» (Институт нейрохирургии имени А.П. Ромоданова НАМН Украины – ред .). Вышел к нам врач Андрей Гук. Мы представились, мол, латышские врачи, приехали помочь. Он, наверное, подумал: что за идиоты, авантюристы какие-то. Пошли смотреть, что на нашем автобусе. А там выпирают – марля, вата, перевязочные материалы. Всего в Киев тогда и без нас навезли очень много. Но солидности нам прибавили красные пластиковые ящики. В таких крутые мужики в кино возят разное оборудование. Так что ударили по рукам – остаемся в «Ромодане».
– Постойте, кажется, и не этот институт стал вашим местом базирования в Украине.
– Да. Мы решили еще «заглянуть в несколько мест». А в киевский Центральный военный госпиталь, вроде бы, тоже решили просто заехать, «посмотреть». Но закончилось все тем, что во время этого осмотра ( смеется ) доктор Гук, идя по коридору, «продал» нас на работу начальству госпиталя. Он нам сказал тогда: «Здесь от вас больше пользы будет». Действительно, в отличие от «Ромоданова» этот госпиталь просто бушевал. Молодые врачи-волонтеры помогли нам быстро разгрузить багаж. Было решено, что мы будем работать в травматологическом отделении Сергея Антоновича ( украинский ортопед, травматолог Сергей Цивина –.). Будем жить в отделении ЛОР. Спрашиваем у сестер травматологии, где заведующий. Они с трепетом говорят: "Он на собрании". В нас включается мышление мирного времени: ну, какое может быть собрание в семь часов вечера? Наверное, сели что-нибудь отметить, выпить, расслабиться. Заходим в комнату. А там настоящее совещание с участием примерно 15 врачей: отчет по больным, все четко разбирают, что будут делать завтра, планируют операции. И мы увидели, что это уже порядок военного времени. Еще запомнилось, как Сергей Антонович сказал, что у него есть автомат, и он живым не покажется. Мы с Мартиньшем переглянулись: ну хорошо, если у заведующего отделением есть автомат и существует какой-то план обороны госпиталя, надо оставаться. Нам работы хватит!
ШИКАРНЫЕ УСЛОВИЯ ЖИВЛЕНИЯ – ДВУМЕСТНАЯ ПАЛАТА В ЛОР-ОТДЕЛЕНИИ
- Приступили к работе с утра...
- Нет, еще вечером успели осмотреть одного пациента с двумя пулевыми ранениями в левой стопе, решили завтра оперировать. Нам выделили зал. До отключения света у нас еще оставался час. За это время мы успели проинструктировать двух сестер ЛОР-отделения. Они до этого никогда не имели дела с травматологией, микрохирургией, но сейчас все схватили на лету. На следующий день мы провели нашу первую микрохирургическую операцию в Украине – пересадку. Успешно. Нами заинтересовались. (Раньше там не знали такого стиля проведения операций, который мы с Мартиньшем разработали). Нам предложили следующего пациента с микрохирургической пересадкой, потом еще. Потом позвонили из госпиталя пограничников, сказали, что у них пациент с тяжелым пястью. Мы уехали туда. Познакомились с местными врачами, пообщались, провели операцию.
– Насколько напряженным был ваш график?
- Знаете, бывало, что если я сидел пять секунд на стуле, то начинал чувствовать себя тунеядцем. И вставал, шел что-то делать. У нас было множество дел: осмотр больных, подготовка к проведению операций, обучение персонала. Кроме того, мы производили видеозапись и серии фотографий (для этого взяли с собой профессиональную фототехнику). Потом сортировали все это. Еще – работа по снабжению. Разговаривали с Ригой, потому что становилось понятным, что мы не вернемся «дней через десять», а значит, нужен дополнительный инвентарь, дополнительные расходники. Забирала время и латвийская печать, с которой общались. Мы очень хотели, чтобы в Латвии узнали больше о медицине во время войны. (Это новая ситуация, к которой наша страна не готова). Мы вертелись, как вьюн в проруби.
Коллеги в Киеве увидели нашу эффективность, наш стиль работы, то, как мы лечим защитников страны… При этом хочу сразу сказать – неправильно говорить, как иногда писали в прессе, что мы с Мартиньшем спасали жизнь. Нет, наша работа заключалась в другом – мы уменьшали уровень повреждения, то есть улучшали качество будущей жизни людей, которых спасли другие… Украинские коллеги постарались улучшить условия для нас. Мы с коллегой жили в шикарных условиях – двухместная палата в отделении ЛОР.
– Но разве это так шикарно?
- Да, если учесть, что другие врачи, офицеры проживали в палатах по десять человек. А некоторые коллеги некоторое время жили в подвале, в коридорах… Так что нам оставалось только работать.
- Вы как-то говорили, что у вас оставалось время только поесть и поспать.
- Поесть – не всегда. Потому что в семь часов – перевязки. В восемь – собрание. В 8:30 – совещание у Антоновича. И в 9:00 – уже в операционном зале. Завтракать, пообедать не всегда успевали. Но все же пытались это делать – как врачи знаем, что это важно. Кормили очень хорошо, волонтеры пытались обеспечивать. Особенно поначалу: была круглосуточно доступна теплая еда ресторанного класса.
– Но какие-то проблемы, наверное, были?
– Были. С оснасткой. И с нашей адаптацией к новым условиям.
– Приходилось ли вам оперировать без центрального освещения?
– Нет. Другое дело, что мы проводили тренировки по микрохирургии без света. Такое было – в затемненном помещении. Это делалось, чтоб поддержать свою моторику. И чтобы поделиться опытом с украинскими врачами, заинтересовавшимися таким приемом.
В совместной работе многому научились друг у друга.
- В микрохирургии – сложные операции, занимающие много времени. Какой опыт стал для вас самым сложным, что запомнилось?
– В госпитале пограничных войск удалось сделать одновременно две микрохирургические пересадки. Это самый трудный вид работы из тех, что мы делаем. Не считая того, это и более показательный итог работы пластического микрохирурга. Нас было двое. Мартиньш брал трансплантаты, лоскуты, брал микроскоп и ездил из одного операционного зала в другой, подсоединял кровоток… Мы начали где-то в 11 утра и оперировали примерно до часа – двух часов ночи.
- Каким был опыт сотрудничества с украинскими коллегами? Как-то рассказывали, что известный в Латвии медик, редактор профильного журнала, анестезиолог по специальности хотел приехать к вам в Киев, присоединиться. Но Вы, узнав, что он давно не участвовал в операциях, отрадили.
- Это так. Анестезиологи в Украине очень качественные! Важно, что они отлично умеют делать блокаду нервов, просто искусно. Если говорить об уровне украинских коллег-микрохирургов, то здесь как в элементах пазлов: там, где у нас нет, у них есть, и наоборот. К концу совместной работы мы уже очень хорошо «притерлись», многому научились друг у друга. И работали достаточно слаженно. Надеюсь, следующим летом продолжим работу с Иваном, Яковом, Андрюхой.
- Я освещал организованный Вами с коллегой Малзубрисом Military Surgery Forum , который проходил в Риге 1-2 апреля. Каковы его результаты? Насколько более четкими стали ваши планы проекта подготовки бригад микрохирургов в Украине?
– Мы укрепили контакты с украинцами. И это важно. Кроме того ( улыбаясь ), думаю, что только когда этот Форум открыла Левите ( Первая леди Латвии, практикующий медик – ред..), украинцы до конца поверили, что мы с Мартиньшем не проходимцы, за которых нас принимали в первые дни. (Двое чумазых вылезли из старого автобуса – это несолидно!). Также благодаря этому Форуму мы получили партнеров в Америке, Англии, Израиле и привлекли нескольких способных активных людей в Латвии. Это было полезно и для получения организационного опыта. Мы убедились, что можем быстро, дешево, эффективно, фактически из ничего, из денег, которые есть в кармане, из того инвентаря, который мы уже имеем, сделать что-то, организовать вполне солидный тренировочный центр. Но была и доля разочарования – мы ожидали большую реакцию от тех, кто определяет политику по военной медицине в Латвии. В течение Форума мы получили пять конкретных предложений по местам работы в Украине. Поэтому нам остается снарядить фургон и выбрать то место, где мы будем достаточно эффективны… А здесь, кроме Латвийского университета, который нас принял, дал площадку Форума, никто не откликнулся. И это огорчает. Правда, украинцы сказали мне: «Не удивляйся. У нас тоже, пока не прогремела большая война, особого внимания не было…».
- Как Вам кажется, опыт Европа, мир должны извлечь из войны, которая сейчас идет, в частности в организации медицинской помощи в военных условиях?
– Главное, Европа должна понять, вспомнить, что боевая травма – это тот вид болезни, к которому нормальный гражданский хирург не готов. И администратор – тоже, он не готов к тому, что поток пациентов, раненых, может измеряться железнодорожными вагонами. И это не прекращается – сегодня, завтра, послезавтра. В то же время прекращается или исчерпывается сам медицинский ресурс этого администратора. Военные травмы носят совсем другой характер, чем болезни гражданских пациентов. Ведь в Латвии наши врачи видят огнестрельные ранения раз в три года – это огромное событие. Это нужно понять, и к этому нужно готовиться.
ПОДГОТОВКОЙ БРИГАД МИКРОХИРУРГОВ ЗАЙМЕМСЯ В Днепре
– А как они могут помочь Украине?
- Нужно помочь организовать обучение украинских медиков, хирургов оказанию специализированной помощи, которая должна начинаться не в тыловых госпиталях, а как можно ближе к зоне боевых действий. Уже там должны работать врачи, хирурги, которые понимали, что этому пациенту потребуется восстановительная хирургия, чтобы вернуть его – в лучшем случае – в порядок.
– А в худшем?
- В худшем случае – чтобы он имел минимально возможный уровень инвалидности. Это улучшит и качество его жизни, и снизит нагрузку на общество из-за его инвалидности. Эту задачу нужно решать на уровне мобильных госпиталей и на уровне большого сортировочного госпиталя. А не в тыловом госпитале, когда пациент прошел перед этим все долгие этапы. И это в силах Европы – помочь Украине построить такую цепочку логистики. В том числе и для каких-то сложных случаев из Украины. Для планового предоставления такой помощи нужно создавать в Европе специализированные центры, команды, с которыми будут связываться украинские медики, которые ранее оказывали помощь. Чтобы они сообщали: «У нас есть такие пациенты, которым нужно провести реконструкцию пясти или лица или нижних конечностей, или половых органов. Кто готов их принять? Причем принять за неделю, десять дней. А не через два-три месяца, пока пациент ездит по Украине…
- Ну и еще несколько слов о вашем с Малзубрисом проекте расширенной подготовки бригад микрохирургов, специалистов в восстановительной хирургии.
- Напомню, что с этим к нам обратилась украинская ветвь элитного объединения хирургов AO Foundation ( глобальная сеть хирургов, образовательная, инновационная и исследовательская организация – ред .). Думаю, что мы этим займемся в городе Днепр. По методике, что выработали, дополнили, отшлифовали на Форуме. Если у нас будет госпиталь с достаточным оборотом пациентов, если мы сможем задействовать нашу команду, ту часть, которая осталась в Украине, то думаю, что сможем подготовить за шесть месяцев специалиста, который будет способен решать 90% вопросов у пациентов в имеющихся условиях. Еще 10% останутся на решении узкоспециализированных центров. А сейчас ситуация непростая, кадров, специалистов по микрохирургии не хватает. И вот эта программа клонирования бригад микрохирургии, о которой мы говорим – то, что сейчас очень нужно Украине. И не только ей. Думаю, в рамках этого проекта можно будет брать на стажировку в Украину и латвийских врачей. Примечательно, что кто-то и без нас договаривается. Андрис Викманис, начальник Центра травматологии Восточной больницы ( Рижская Восточная клиническая университетская больница, RAKUS – ред .), сам договорился с украинскими врачами – что поедет к вам посмотреть, поработать.
– И последний вопрос. Чем украинские врачи могут сейчас помочь Европе, миру?
– Ответ очевиден. Нужно учиться у украинцев. Думаю, они сейчас самые большие эксперты в мире – близки ли к тому – в лечении боевой травмы. В том числе в нашей сфере. Вы как-то со всем этим справляетесь, даже при отсутствии централизованной службы пластически восстановительной микрохирургии.
Олег Кудрин, Рига
Komentarų nėra:
Rašyti komentarą