Analitikai. Александр Виндман: Если выберут Трампа, поддержки США не будет

 

Александр Виндман: Если выберут Трампа, поддержки США не будет. Для Украины лучше всего – победить раньше

СЕВГИЛЬ МУСАЕВА, UP - ПОНЕДЕЛЬНИК, 10 ИЮЛЯ 2023, 05:30 

GETTY IMAGES

История Александра Виндмана когда-нибудь точно может стать сюжетом для голливудского фильма. 

Уроженец Киева, у которого есть брат-близнец, в возрасте 3,5 лет вместе с семьей эмигрирует в США. Далее – обучение и карьера в армии, участие в войне в Ираке, где Виндман получает тяжелое ранение, а впоследствии – орден "Пурпурное сердце". Далее он сосредотачивается на карьере дипломата, работая в посольствах США в разных странах. 

В 2019-м, уже в статусе директора по делам Европы в Совете национальной безопасности Белого дома, Виндман оказывается среди чиновников, допущенных к разговору президента США Дональда Трампа с недавно избранным президентом Украины Владимиром Зеленским. 

В ходе этих переговоров сейчас экспрезидент попросит Зеленского об "услуге" - начать официальное расследование своего главного конкурента на выборах Джо Байдена и его сына Хантера.

Виндман решит дать показания о попытке давления на украинского президента и станет одним из самых главных свидетелей дела об импичменте Трампа. 

В феврале 2020 года Сенат, большинство которого составляют республиканцы, проголосует против импичмента. А уже через несколько месяцев Трамп проигрывает выборы своему главному конкуренту Байдену. 

Виндману же показания в Сенате против президента стоили карьеры. Хотя в том же 2019 году бывший секретарь СНБО Александр Данилюк даже предлагал ему должность министра обороны Украины. Однако Виндман ушел в отставку и сосредоточился на науке: недавно закончил докторскую программу Института внешней политики Школы передовых международных исследований Джонса Гопкинса (SAIS). 

С начала полномасштабного вторжения в Украину Виндман выступает экспертом по Украине и России в американских медиа, где последовательно отстаивает предоставление нашей стране дальнобойных ракет и самолетов.

Мы встретились с Александром в Киеве, куда он приехал накануне саммита НАТО в Вильнюсе. В интервью "Украинской правде" Виндман рассуждает о перспективе переговоров с Россией, украинском контрнаступлении и распаде Российской Федерации.

 

Александр Виндман: В мире не так много людей, понимающих украинский народ. И только чуть больше тех, кто понимает россиян / GETTY IMAGES

– Мы встречаемся в Киеве, который Путин хотел взять за три дня, в городе, где вы родились. Полномасштабная война длится уже полтора года. Как вы себя чувствуете в Киеве сейчас? И как уроженец этого города и как американский военный аналитик, находящийся в столице страны, где продолжается самая ожесточенная за последние 80 лет война.

– С личной точки зрения, я чувствую гордость за страну. Мы с моим братом родились здесь. Мы эмигрировали в США, когда были еще маленькими, нам было три с половиной года. 

Мой папа много рассказывал о жизни в Украине, но меня как американца это не касалось. Однако теперь, когда я поработал в этом регионе, взаимодействовал с украинским народом, я чувствую гордость за свои корни. Это с личной стороны. 

С профессионального – у меня есть годы опыта работы со здешними людьми и поэтому имею большую уверенность в них. Есть очень мало мест в мире, где, когда человека может остановить группа полицейских, он будет готов дать отпор, если поймет, что с ним обращаются несправедливо, потому что для него важна справедливость. Таков дух первого Майдана, Революции достоинства. Это борьба за справедливость.

Я думаю, это касается и поля сражения. Я не был среди тех аналитиков, которые перед полномасштабной войной ожидали, что Украина рухнет. Я говорил, что Украина будет эффективна. Я не осознавал, насколько эффективна будет Украина и насколько неэффективна будет Россия. 

Еще до начала войны, несмотря на то, что меня не было в правительстве, меня все равно привлекли в консультативные группы Белого дома и Совет национальной безопасности, где мы обсуждали происходящее. Я был уверен, что война близится, и я был уверен, что нам нужно сделать больше, чтобы попытаться ей предотвратить и вооружить Украину, чтобы противостоять российской агрессии. 

К сожалению, мы сделали недостаточно.

– Вы понимаете почему? 

– На самом деле я достаточно хорошо это понимаю. 

После того, как я оставил работу в правительстве, я продолжил свою докторскую работу в университете Джона Хопкинса. Мое исследование касалось политики США в отношении России и Украины с 1991 года. И я понял, что мы часто покупались на "исключительность России", по мнению, что Россия является супердержавой. 

Все верили, что Россия достигнет своих военных целей, потому что она как военный тяжеловес. Но не только США, но сама Россия недооценили украинцев и то, что они способны противостоять этому давлению. 

Я думаю, что отчасти это произошло после распада Советского Союза. Весь наш опыт, сосредоточенный на этом регионе – понимании культуры, людей – просто начал испаряться. Поэтому в мире не так много людей, понимающих украинский народ. И лишь немногим больше тех, кто понимает россиян.

– Мне кажется, что многие и сегодня живут со стереотипными представлениями о России и Украине…

- Это так. Суть моего опыта и мои выводы состоят в том, что США вкладывали слишком много акций в амбициозную политику с Россией. 

Они надеялись на сотрудничество с Россией и опасались ухудшения отношений, что привело бы к новой Холодной войне. Хотя в то же время могли думать и о том, что положительное можно было сделать для сотрудничества с Украиной. У нас была такая желанная политика, которой мы никогда не могли достичь с Россией, тогда как у России было другое мышление – получить максимальную выгоду. 

Украина, конечно, имела определенные вызовы в 1990-х и начале 2000-х годов, во времена Кучмы, но когда дело дошло до Оранжевой революции, произошел крутой поворот к западной интеграции. У нас было огромное пространство для потенциального сотрудничества с Украиной, которым мы не воспользовались, опять же через Россию.

Много ли изменила эта великая война, которая угрожала и национальной безопасности США? Во многом мы, возможно, имеем более четкую картину России как противника. Но мы до сих пор не отвергли наши желания как-то обойти эту войну и нормализовать отношения с Россией хотя бы отчасти. И это, я думаю, вы могли увидеть на деле. 

То, что наши поставки оружия Украине абсолютно недостаточны – результат того, что мы до сих пор не определились, какие у нас будут отношения с этим регионом в будущем. И мы считаем, что наши будущие отношения с этим регионом будут сфокусированы на России. Поэтому мы не предоставляем достаточно оружия, потому что мы озабочены внутренней стабильностью в России. 

Страх – это то, что до сих пор руководит нашими отношениями.

– Это интересное мнение. Наверное, именно поэтому у украинцев до сих пор нет четкого понимания позиции США и, возможно, других западных стран. Что будет означать вам наша победа – возвращение к границам 1991 года; посадить нас за стол переговоров, как только представится такая возможность; или, может быть, распад России?

– Я не думаю, что США как-то это определили. Это вызывает разочарование у многих людей, которые смотрят извне и задают такой вопрос: какова стратегическая цель в отношении России и Украины? 

Но следует сказать, что мы поддерживаем стремление Украины установить суверенитет и территориальную целостность на всей территории Украины до границ 1991 года. И это очень четкая позиция. Когда я был в Белом доме, мы подготовили декларацию по Крыму, в которой было четко отмечено, что Украина включает границы до 1991 года.

Я немного прагматик. Я считаю, что испытания, которые ждут Украину на пути к освобождению Крыма, очень и очень велики. Когда я думаю об этом, я понимаю, что вполне возможно, что Крым может быть не на начальном этапе урегулирования конфликта. Он может быть в конечном урегулировании.

Но с точки зрения первоначального урегулирования, только для того, чтобы завершить боевые действия, Крым может не являться частью этого уравнения. Главным образом потому, что цена и количество жизней могут быть слишком высокими. В конце концов это не меняет направления, в котором западное общество и Украина стремятся двигаться. Крым может вернуться через 5-10 лет. 

Но есть и различные факторы, которые продолжают развиваться в этом мире. Мы только что увидели военное восстание в России из-за того, как плохо идет война. Эти вещи будут разворачиваться в течение определенного периода времени. 

Вполне возможно, что Украина начнет наращивать импульс и поставит Россию во все более неустойчивое положение, которое может изменить динамику по Крыму.

– Станет ли это точкой невозврата для Путина? Той, после которой Россия может применить ядерное оружие против Украины?

– Я считаю, что мы можем дойти до такого сценария, когда Крым окажется под угрозой. Украина будет иметь возможность контролировать огонь над Крымом, иметь возможность нацеливаться на базы. И это поставит Путина в очень сложную ситуацию. 

Я думаю, что это будет наиболее вероятным моментом, когда Путин задумается о ядерном оружии. Но это нарушает табу, разрывает отношения России с другими международными партнерами, запускает то, что кажется красной линией для Индии и Китая и потенциально может вызвать гораздо более жесткий ответ со стороны НАТО. Поскольку это потенциально ставит НАТО в положение, когда для того, чтобы защитить себя, блоку может понадобиться контроль над небом Украины. 

И это риск, на который Путин пойти не готов. Мы уже увидели, на что он готов пойти, когда загнан в угол. Он ищет другие варианты. Он ищет способы маневрировать, ищет способы выжить. 

Это мой анализ возможности использования ядерного оружия. Но момент, когда эти проблемы станут актуальными, вероятно, в конце лета и осенью будет самым опасным. В это время может усилиться давление на Запад, а Запад может оказывать давление на Украину.

Еще одно, что касается использования ядерного оружия. Я считаю, что российские ракеты, учитывая ПВО Украины, сейчас гораздо менее надежны. Существует очень большая вероятность, что если россияне захотят запустить ракету, ее собьют, и она не сдетонирует, и Украина получит доступ к ядерному материалу.Это риск, о котором россияне должны помнить. Это ограничивает способность использовать ядерное оружие. 

Честно говоря, еще одна из причин, почему противовоздушная оборона настолько важна, заключается в том, что она фактически удручает способность Путина использовать ядерный потенциал.

Последнее, что я скажу о ядерном оружии – вы увидели бы целую серию дополнительных ударов перед применением ядерного оружия. Я думаю, что ЗАЭС была бы примером того, что вы бы увидели.

 

Александр Виндман: Россия пытается оказывать максимальное давление на Украину и Запад, чтобы они прекратили войну на ее условиях / GETTY IMAGES

– Вы лично верите в сценарий с подрывом ЗАЭС ?

– Я думаю, что россияне доказали, что готовы причинять Украине больше боли и вреда. Это небезопасно. 

Весь анализ ветров, который я вижу, свидетельствует о том, что они на самом деле дуют с запада на восток. Так что это может коснуться Ростова, это коснется Краснодара. Это также коснется Турции. Иногда ветры дуют и в другую сторону, что представляет огромный риск. Это может привести к потенциальному нарушению статьи 5 из-за излучения, которое может быть вызвано ветром, дующим в другом направлении.

Я думаю, что, может быть, может быть и предвестник этого. Это может быть хим орудие. На Европу проходят массовые кибератаки, возможно, это тоже могут быть предвестники. 

Вся идея состоит в том, что Россия пытается оказывать максимальное давление на Украину и Запад, чтобы они прекратили войну на ее условиях.

Правительство США или армия США никогда не воевали бы без авиации

– Вы абсолютно правы, что после Новой Каховки от России можно было ожидать чего угодно. Логики нет. Но можно ли ожидать большего от наших партнеров? Перед разговором мы обсуждали последнее интервью Валерия Залужного. К сожалению, без ATACMS и F16 наступление Украины дается очень сложно…

– Я выступал за самолеты, ракеты и все остальное, что мы могли предложить Украине.

Правительство США, основываясь на глубоких опасениях эскалации, неуместных опасениях, фактически подтвердивших, что они просчитались, решило не делать этого. 

Вы могли услышать, как об этом говорил президент Байден. По его словам, западные танки будут означать Третью мировую войну. Очевидно, что это не так. Мы дали танки. 

На таком же пороге были самолеты. Мы сейчас в процессе обучения пилотов, хотя мы должны были сделать это год назад.

Но, наконец, происходит то, что эти вещи начинают жить собственной политической жизнью. Очень трудно заставить политиков изменить решение, когда они рисуют картину настолько ярко. Логика, которой руководствуется правительство США – интересна. Они сказали: "Ну тогда это не имело смысла. Теперь это имеет смысл. Тогда украинцы были не готовы. Теперь они готовы". 

Это оправдание для политиков, что все это имело естественное развитие, естественный органический процесс. Но они все еще глубоко погружены в этот риск эскалации, большее беспокойство относительно того, какое это повлияет на поле боя, и что это может означать для развалившейся российской армии, что это значит для российской стабильности. 

Я считаю, что это факторы, влияющие на то, почему мы не предоставили ресурсы.

– Чувствуете ли вы, что это может скоро измениться?

– Это изменится. Я сказал еще давно: "Все, что вы считаете невозможным, вы сделаете. Вопрос в том, сделаете ли вы это вовремя".

Когда они искали хлопок по плечу за поставку танков, я сказал, что я чувствую себя все более комфортно, потому что понимаю, что в конце концов США предоставят самолеты, ATACMS и все остальное. Потому что мне ясно, что они это сделают.

– Но для нас важен каждый день, потому что на кону жизнь наших военных. Залужный это обозначил так: наступление без самолетов – это все равно, что идти вперед с луком и стрелами.

–Правительство США или армия США никогда бы не воевали без авиации. Мы обязательно нашли способы применить воздушную силу. Мы бы никогда не действовали без прикрытия с воздуха. 

Это абсолютно абсурдное представление, что мы ожидаем от украинцев чудес, которые, честно говоря, творят украинские Вооруженные силы. Но я думаю, что интервью генерала Залужного, судя по тому, что я видел, вероятно, повлияет. Его очень уважают. 

Я думаю, что вокруг Вильнюсского саммита НАТО, который состоится 11 и 12 июля, ведутся масштабные обсуждения и того, какими будут результаты. Администрация (Байдена) уже подвергается некоторой критике. 

На этом я хочу сосредоточиться по отдельности. Как Украина может подтолкнуть эту администрацию к более вдумчивому отношению к принятию в НАТО? Ведь как только Украина вступит в НАТО, Запад больше не сможет выжидать. Это член альянса. 

Моя задача – подпитывать эту дискуссию, но и не менее важны остаются практические вещи, такие как ATACMS, работа по сроку получения самолетов, увеличение количества танков и бронетранспортеров, артиллерии, всего прочего. Все, что нужно Украине для того, чтобы помочь быстрее достичь единственной цели – выиграть войну, прежде чем мы пройдем по этой эскалационной лестнице, прежде чем несем огромные потери.

Безусловно, до конца этого года Россия окажется в сложной ситуации. Судя по тому, как развивается война, Украина собирается уничтожить большую часть этой живой силы и техники. России придется решить, будет ли она продолжать эту войну до бесконечности. Чтобы сделать это, она должна мобилизовать еще сотни тысяч военнослужащих, ждать месяца, чтобы они приобрели какие-то базовые навыки, снова ввести их в бой, чтобы провести еще одно наступление с российской стороны. Или ждать переговоров. Все, что мы могли бы сделать, чтобы помочь этому процессу – одержать больше побед, больше систем оружия, более четкие гарантии интеграции Украины в НАТО. 

Это могло бы подтолкнуть Россию к переговорам, а не к эскалации и, честно говоря, удвоению ставки. Если Россия решит пойти по этому пути, ей придется перевести всю страну на военные рельсы и использовать всю свою экономическую мощь для производства оружия и подготовки личного состава для долгой-длинной войны. 

Мы еще не на этом пути, но мы можем до него дойти.

– Готова ли Россия к долгосрочной войне?

– Не думаю, что это так. Я считаю, что Путин, вероятно, чувствовал себя относительно комфортно две недели назад . Он чувствовал себя относительно комфортно и имел народную поддержку. 

Я думаю, что сейчас он больше озабочен внутренней нестабильностью. Полагаю, вопрос в том, что ему придется выяснить, в чем именно заключается его поддержка, провести переоценку. И это тот момент, когда его можно было бы подтолкнуть, принудить к переговорам. Не потому, что он этого хочет, а потому, что у него нет выбора. 

Если он хочет продолжать жить и бороться, он мог бы начать прощупывать почву в переговорах.

Но если у него будет передышка, если Украина не член НАТО, если у Украины нет этих систем вооружения, если Украина достигнет лишь минимальных целей в этом наступлении, это откроет лазейку. Это откроет потенциальный путь к победе России, что является сценарием очень долгой войны и полной мобилизации.

Нам нужно закрыть это дело. Угроза полностью мобилизованной России с еще сотнями тысяч военнослужащих представляет опасность для всех – и для союзников Украины так же.

 

Александр Виндман: У Украины нет всех инструментов, которые ей нужны. Вы можете видеть, как это происходит прямо сейчас на поле боя / GETTY IMAGES

– Ощутил ли Запад слабость путинской власти после восстания Пригожина? 

– На самом деле я не воспринимал серьезно хрупкость России. И это несмотря на то, что я наблюдал за Пригожиным, Шойгу и Герасимовым, и за тем, как эти разные фракции борются друг с другом на протяжении многих лет. Но я почему-то думал, что Путин все еще держит все это под контролем, и это тот образ, который он пытается создать – у него есть все эти разные фракции, но он держит их в равновесии, как дирижер. 

Думаю, в какой-то степени я чувствовал, что мы все еще не добились той точки, когда могло произойти вооруженное столкновение. Я думал, что это может занять месяцы, возможно, произойти через полгода или позже. Мой основной расчет заключался в том, что на поле боя Украина достигнет значительных успехов в ходе контрнаступления, которое продлится в основном все лето и осень. Но кажется, что мы увидим еще более успешное украинское контрнаступление по нескольким разным причинам. 

В первую очередь "Вагнер" со своими десятками тысяч военнослужащих не участвует в боевых действиях. Ему не доверяют. Но дело не только в войсках Вагнера. Дело в том, что россиянам приходится использовать свои стратегические резервы вокруг Луганска, те, которые должны были заткнуть дыры. Некоторые элементы сейчас должны быть там, чтобы защититься от Вагнера, потому что Путин не может позволить, чтобы в момент слабости Вагнер потенциально ушел и захватил Ростов или доехал до Москвы.

Второе, рассыпавшийся Южный военный округ , по сути, свернулся в течение нескольких часов, просто позволил захватить себя. Я думаю, что в высшем руководстве российских вооруженных сил произойдут перестановки из-за проблем с доверием. Я думаю, что в армии возникнет проблема с потенциальным использованием средств, потому что какую-то их долю, возможно, потребуется зарезервировать на случай непредвиденных обстоятельств, поскольку Россия выглядит более хрупкой.

Все эти вещи – крошечные трещины, но в совокупности они будут иметь больший эффект в течение недель и месяцев. 

И несмотря на мои ожидания, что Украина будет успешной, у нее нет всех инструментов, которые ей нужны. Вы можете видеть, как это происходит прямо сейчас на поле боя. Это почти невозможная ситуация с плотными минными полями, на которых нужно удачно маневрировать. Они проделывают большую работу по уничтожению русской артиллерии, которая является сердцем русского могущества. Россия не может использовать артиллерийские батареи для подавления наступающих войск, будь то механизированные, будь то бронетанковые или пехотные. Я думаю, что эти вещи очевидны, и мы увидим, как это будет развиваться в течение недель и месяцев.

Трамп-президент был бы катастрофой для Украины, и нет никакого способа построить с ним отношения

– Что точно повлияет на войну, так это президентская кампания в США. У вас есть своя личная история с предыдущим президентом Трампом. Чего вы ждете? Может быть, что его переизберут, и как это повлияет на войну?

– Начнем с предпосылки, что если Трамп будет избран, весь мир окажется в сложном положении. Я думаю, что американская демократия была бы принципиально ослаблена, возможно, безвозвратно ослаблена. Считаю, что с Трампом на его втором сроке без каких-либо ограничений это было бы катастрофой для США. По этой причине катастрофа достигла бы больших масштабов, в частности в самых критических местах. 

Война России против Украины, по всей вероятности, является самым серьезным вызовом национальной безопасности США, для мира в целом. Это значительная часть земного шара, охваченная войной. 

Я считаю, мы должны быть очень озабочены этим базовым явлением восстания популистов и националистов. Мы думали, что эта эпоха в какой-то степени прошла со Второй мировой войной. Но это будет своего рода постоянная угроза, с которой нам нужно столкнуться лицом к лицу и позволить нашим системам справиться, выработать антитела к таким типам лидеров. 

Почти наверняка Трамп станет кандидатом от республиканцев, потому что у него сильная поддержка, скажем, около 20%, и этого достаточно, чтобы он прошел праймериз.

Итак, кем бы мы ни были в день выборов, у нас будет выбор между двумя людьми. Один из них положит конец демократии, а другой сохранит нашу систему, работающую надлежащим образом в поддержку Украины. 

Результат для меня также относительно ясен: Трамп не может победить. И причина, почему он не может победить, состоит в том, что он уже проиграл президенту Байдену в 2020 году и проиграл с достаточно значительным отрывом..  С тех пор он потерял часть своих защитников во время восстания 6 января. Люди покинули его. Сейчас ему предъявлено обвинение в неправильном обращении с секретной информацией – информацией о национальной безопасности. Это также лишает части поддержки. 

Так что он вряд ли сможет победить на всеобщих выборах, но будет близок к этому.

 

Александр Виндман: Я думаю, что война начнет принимать более предполагаемый поворот, возможно, ближе к концу этого года. GETTY IMAGES

– Что должно делать Украина в ситуации, например, если завтра президентом станет Трамп?

– Трамп был бы катастрофой для Украины и нет никакого способа построить с ним отношения. Он сторонник Путина. Он настроен антиукраински.

Я думаю, что основное, что должна сделать Украина – это держаться подальше от политики США. Она не должна выбирать чью-либо сторону. 

Но в то же время, если Украина сталкивается с критикой, она должна постоять за себя. Нельзя просто сказать: "Ну, мы не хотим провоцировать президента. Мы не хотим провоцировать кандидата от республиканцев". Это неправильный ответ. Украина должна постоять за себя. Президент Зеленский отличный в этом. И если кто нападает на его страну, он должен защищать ее так же, как он защищал ее от России. 

– Но без американской поддержки нам будет очень тяжело защитить нашу страну...

– Если выберут Трампа, поддержки со стороны США не будет. Для Украины лучше – победить раньше. Решительная победа в этом цикле боевых действий и демонстрация долгосрочной поддержки со стороны США и ЕС – вот как эта война закончится путем переговоров перед выборами 2024 года, когда ситуация станет более напряженной. 

Я почти уверен, что в этот раз мы не собираемся приглашать Украину в НАТО. Но, честно говоря, многие люди постараются оказывать как можно большее давление на американское правительство и НАТО.

– Сейчас выглядит так, что Белый дом выступает против украинских перспектив в НАТО. По крайней мере, так утверждают европейские дипломаты, с которыми я имела разговор.

– Думаю, что в определенной степени это правда. Ситуация может быть несколько сложнее. На мой взгляд, ЕС хочет казаться немного слишком милым. Я считаю, если бы дело дошло до реального согласия, прохождения процесса вступления Украины в НАТО, вы могли бы вновь увидеть сопротивление, возможно, даже со стороны того же Макрона. Когда ему действительно нужно будет подписать нечто противоречащее его инстинкту сохранения отношений с Россией, он может не довести дело до конца. 

Но я думаю, что дело в том, что люди, ответственные за решения в национальной безопасности США, сопротивляются этому вопросу, потому что они считают это потенциально провокационным. Но это проблема воображения. У меня нет всех ответов, но я уверен, что есть способ, как это сделать: привести Украину в НАТО, не провоцируя расширение войны. 

Украина не является членом НАТО, пока все страны не проголосуют за это. Есть способ сделать это, пригласив в НАТО, а затем поэтапно проголосовать за вступление. Само приглашение было бы чрезвычайно сильным сигналом для стран, особенно на восточном фланге, быстро проголосующих за Украину, а затем начнется гораздо более сложный процесс...

– И два заключительных вопроса. Как вы бы описали нынешний период войны? Если сравнить войну с футбольным матчем, какой сейчас счет на табло?

– Футбольный матч… давайте подумаю. Сначала 1:1, сейчас мы играем в серии пенальти и Украина впереди. 

– Как вы думаете, когда Украина выиграет эту войну?

– Существует высокая вероятность, что мы приступим к серьезным переговорам ближе к концу этого года. Мне гораздо спокойнее воображать, что мы вступим в другую фазу этой войны, фазу переговоров, где правила изменятся. Потому что Россия в надежде достичь своих политических целей будет гораздо более ограничена в том, как она использует свою силу. 

Я думаю, что война начнет принимать более предполагаемый поворот, возможно ближе к концу этого года. И, наконец, это длится уже девять лет. Я предпочитаю покончить с этим как можно скорее ради человечества, ради украинцев.

Севгиль Мусаева, УП