Москва: третий Рим или четвертый Вавилон?
01.11.2023 Андрей Десницкий, moscowtimes
Вавилон. Не Рим Петер Брейгель Старший
Новости об особой российской духовности звучат практически ежедневно. То главный раввин РФ Берл Лазар на встрече с президентом поблагодарит его (а не Всевышнего, как водится у раввинов) за уникальный «мир между христианами, мусульманами, иудеями» как раз за несколько дней до махачкалинского погрома, то супруги Цыгановы в интервью Дудю выдадут ударную порцию всяких священных финтифлюшек.
Общий смысл всех этих выступлений примерно один: РФ есть самая правильная, может быть, даже единственно правильная на свете страна, пример для остального человечества. Потому что духовная.
Только всё это уже было, притом не один раз.
Ну Рим так Рим
В начале XVI века эту идею сформулировал псковский инок Филофей: Москва есть третий Рим. Первый, итальянский, пал жертвой «латинской ереси», второй, Константинополь, был завоеван турками. Теперь в целом свете осталось только одно православное царство — Московское. Суть не в том, что оно самое лучшее и правильное, так говорили о своих государствах многие. Оно вообще уникально, оно одно сохраняет во мраке ересей свет истинной веры, его судьба имеет решающее значение для остального мира.
Поначалу довольно маргинальная, эта теория постепенно прижилась. Ее активно использовал Иван Грозный. Кстати, он себя называл еще и царем Израиля, но не в том смысле, что он принял иудаизм, а в том, что его царство было уникальным и священным, как в Библии.
Петр Первый тоже очень любил «играть в римлян», не случайно в государстве, которое он строил, появилось столько латинских названий, начиная с самих слов «империя» и «император».
Наконец, даже большевики со своим Третьим Интернационалом в некотором роде продолжили эту идею Третьего Рима. Их социалистический эксперимент тоже был уникальным и судьбоносным, тоже являл всему миру свет истинного учения, само его существование было совершенно необходимо для вящего блага человечества.
После СССР, в девяностые, мы попробовали жить просто так, как еще одна страна в ряду прочих. Но что-то пошло не так, и вся эта трескучая риторика о великой русской цивилизации и ее центральном месте в мироздании стала возвращаться, сначала как причуды маргиналов, потом как основное содержание государственной политики, а теперь она стала уже единственно возможным ответом вообще на все вопросы, что отлично почувствовали и супруги Цыгановы.
Но есть у римов одна особенность: они могут оборачиваться вавилонами.
Или все же Вавилон?
Первые христиане, как мы ясно видим из текстов Нового Завета, сохраняли лояльность Римской империи. Если кому-то из них и приходила в голову мысль о революционном переустройстве мира, то мейнстримом она не стала (для сравнения: иудеи в 66 г. подняли против Рима восстание, которое было жестоко подавлено). Христиане соблюдали законы, платили подати и т. д. Но и не более того.
Знаменитая сцена, когда Иисус рассматривает динарий с изображением кесаря (то есть императора) и требует отдавать кесарю то, что ему принадлежит, а Богу отдавать Богово, на самом деле, строго разграничивает сферы лояльности. Богу принадлежит весь мир и каждый из нас, полностью и целиком, а кесарь вправе от нас требовать только уплаты налогов и соблюдения законов.
Естественно, кесарей такие ограничения обычно не устраивали, отсюда и причина для гонений. В Римской империи участие в государственных религиозных культах, в т. ч. принесение жертв перед статуей императора, было общеобязательным жестом политической лояльности. Дома у себя можешь верить хоть в Осириса, хоть в Иисуса, это твое личное дело, но жертву будь любезен принести при всем народе. Иудеи еще могли отказаться, ссылаясь на то, что их религия, запрещавшая участие в языческих культах, была древнее Рима, но у христиан такой возможности не оставалось, они были новым и подозрительным сообществом. И за отказ от жертвы их зачастую ждала казнь.
С одной стороны, само существование империи помогло христианству распространиться по миру так быстро. Апостол Павел, как повествует Книга Деяний, не раз напоминал о своем римском гражданстве и связанных с ним привилегиях, а в конце концов потребовал суда у императора и был доставлен в Рим за государственный счет, что позволило ему проповедовать свою веру в столице империи. Но в итоге его, как и большинство апостолов, ждала казнь.
В Книге Откровения (ее еще называют «Апокалипсис») Рим предстает в образе вавилонской блудницы. Почему именно вавилонской? Этот город, столица еще одной древней империи, в Ветхом Завете описывается как центр идолопоклонства и разврата, к тому же именно вавилоняне уничтожили в свое время Иерусалим вместе с храмом.
Есть в Книге Даниила и еще один рассказ. Царь Навуходоносор прогуливался по своему дворцу и заявил: «Вот он, великий Вавилон, город царский, который я построил силой и мощью своей, во славу свою и честь!» И тотчас утратил рассудок, уподобился зверям и жил в таком состоянии семь лет, потому что, как объясняет библейский текст, «над царством человеческим властен Всевышний: дает Он его, кому пожелает» — а Навуходоносор этого не признал.
Вавилоном неизбежно становится тот Рим, который начинает жить во славу себя самого и во славу своего текущего правителя. Для первых христиан именно по этой причине Рим был еще и вторым Вавилоном, и то же самое порой происходило со вторым Римом, Константинополем, и, разумеется, с Третьим. Только номера у этих Вавилонов получаются на один больше, чем у Римов.
А что у нас?
Некогда патриарх Кирилл горячо проповедовал идею «Русского мира» как надгосударственного объединения всех стран, когда-то входивших в СССР, а также всех русских людей, где бы они ни жили. Но чем дальше, тем прочнее границы его реальной власти совпадают с границами территории, контролируемой из Кремля. Он становится патриархом Российской Федерации со всеми отсюда вытекающими последствиями.
И одно из них — неизбежное врастание церковных структур в государственные, неизбежное совпадение церковной проповеди с пропагандой. Напоминать людям о Боге — это, конечно, хорошо, но как-то недостаточно предметно. Поэтому всё важнее повышать рождаемость, призывать записываться в армию и умирать на поле боя, восхвалять мудрое начальство и повторять о превосходстве нашей замечательной державы над всеми земными царствами.
«Вот он, великий Вавилон, город царский, во славу свою и честь!» И, как мы видим по многим иным примерам из иных конфессий, это теперь тренд. Духовность у нас теперь такая.
Мне бы очень хотелось сказать, что те части «Русского мира» (в понимании патриарха Кирилла), которые стремительно утрачивают связи с Кремлем и Московской патриархией, становятся свободны от таких подходов. Хотелось бы, но не получается. К сожалению, привычка к слиянию с наличной государственной властью и ее единодушному восхвалению в поисках привилегий слишком сильна и отказываться от нее мало кто собирается.
Но это уже другая история.
МНЕНИЯ Позиция автора может не совпадать с позицией редакции The Moscow Times.
Андрей Десницкий, филолог
Komentarų nėra:
Rašyti komentarą