Социологи попытались объяснить, как россияне оправдывают войну. Для этого они сравнили заявления жителей РФ с тем, что говорили американцы во время вторжения в Ирак И вот к каким выводам пришли ученые
17:04, 16 декабря 2022 Источник: Meduza
AP / Scanpix / LETA
Социологи Анатолий Кропивницкий и Аля Денисенко сравнили реакцию россиян на войну в Украине с позицией американцев по поводу вторжения в Ирак*. В своем исследовании, опубликованном проектом «После», социологи рассуждают о том, почему часть россиян поддерживают вторжение в Украину, как объясняют свою позицию «пассивные» сторонники войны и может ли их что-то переубедить. «Медуза» пересказала эту статью.
В основе публикации лежит исследование, которое касается социально-психологических механизмов сопротивления новой информации, противоречащей политическим убеждениям. Его провели американская социальная исследовательница Моника Прасад с соавторами, результаты были опубликованы в 2009 году, работу неоднократно цитировали в научных публикациях.
Авторы исследования опросили американцев, которые голосовали за Джорджа Буша — младшего на президентских выборах 2004 года и верили, что иракский лидер Саддам Хусейн был связан с терактами 11 сентября 2001 года, об их отношении к войне в Ираке и о том, как она повлияла на их решение в ходе голосования.
Как отмечают социологи, сторонники Буша продолжали считать войну в Ираке оправданной, несмотря на отсутствие фактов, подтверждающих связь Хусейна с терактами в США. Опрошенные среди прочего ссылались на то, что американский президент не мог начать войну без достаточных оснований.
«Я думаю, лучшее, что мы можем сделать, — это надеяться, что у президента есть достаточно информации, чтобы принять правильное решение. А дальше нужно просто довериться ему, чтобы он сделал то, что нужно, и как страна мы должны это поддерживать», — заявил один из респондентов американского исследования.
Прасад и ее соавторы назвали такой способ рассуждения «подразумеваемым оправданием». Прибегая к «подразумеваемому оправданию» для оправдания своей политической позиции или моральной оценки, люди не обращаются к конкретным фактам. Для них, считают социологи, достаточно утверждения, что такие факты существуют или должны существовать. Они полагаются на эвристики — мыслительные приемы, которые облегчают и ускоряют формирование суждений и принятие решений. Источником таких эвристик могут быть политические предпочтения или политическая ситуация.
При этом ситуационные эвристики играют бо́льшую роль в формировании суждений, когда человек сталкивается с масштабными событиями, имеющими далеко идущие последствия, говорится в статье «После». Так, для некоторых сторонников Республиканской партии, голосовавших за Буша, таким событием стало вторжение США в Ирак: сама ситуация войны оказалась достаточным основанием для вывода о том, что вторжение оправданно.
Одна из особенностей «подразумеваемого оправдания» — его устойчивость к новой информации. Проголосовавшие за Буша были уверены, что лидер, которого они избрали, не может принять решение о начале войны без оснований. Американские исследователи пришли к выводу, что в оценке решения о начале войны важны были не сами факты, а вера в их существование. Эта вера, в свою очередь, не зависит ни от убедительности конкретных версий, ни от возможности их опровержения с помощью новой информации. В частности, опрошенные американцы, голосовавшие за Буша, продолжили оправдывать войну в Ираке, даже несмотря на то, что сам Буш в какой-то момент усомнился в причастности Хусейна к терактам 11 сентября.
О ТЕРАКТАХ 11 СЕНТЯБРЯ И ИХ ПОСЛЕДСТВИЯХ
Авторы статьи в «После» Анатолий Кропивницкий и Аля Денисенко считают, что логика «подразумеваемого оправдания» — «наиболее выпуклый образец» того, как осмысляют происходящее «пассивные» сторонники войны в Украине. По их мнению, анализ такой логики позволяет дать обобщенную характеристику этой поддержки в смысловом отношении.
Кропивницкий и Денисенко нашли многочисленные примеры «подразумеваемого оправдания» в интервью участников опроса Лаборатории публичной социологии о реакции россиян на войну в Украине и ее последствия. В рамках этой работы исследователи собрали 213 интервью в период с конца февраля по начало июня 2022 года.
Проанализировав интервью, авторы «После» заметили, что к «подразумеваемому оправданию» прибегали не только убежденные сторонники российского вторжения, но и «сомневающиеся» россияне, которые воздерживаются от оценок и подчеркивают приоритет частной жизни над политикой.
В качестве примеров «подразумеваемого оправдания» Кропивницкий и Денисенко приводят следующие цитаты:
— То есть я не понимаю, в принципе, что там происходит, потому что, во-первых, возможно, правительство поступило правильно, может, просто другого выбора у них не было или это будет лучше для нашей страны, это будет лучше для нашего народа. Но мне хочется верить в то, что именно этими фактами руководствовалось наше правительство, когда создавало вот эту вот спецоперацию так называемую.— А почему эта война происходит? А может быть, если этой войны не будет, то нам будет еще хуже. То есть, ну, они же этого не знают. Но я все-таки верю в адекватность и здравомыслие нашего правительства, что наверняка там не глупые люди сидят. И у них [были свои] предпосылки.— Есть ли у нее [войны] обоснование? Нет, ну, наверное, любой худой мир лучше, чем хорошая война… Но у меня было твердое убеждение — и мне с этим легче жить, — что, наверное, действительно у нашего президента другого выбора не было.
Авторы статьи считают, что эти высказывания свидетельствуют о том, что для части россиян начало войны в Украине стало «глубоким потрясением». И чтобы с ним справиться, респонденты допускают, что это событие не могло произойти по ошибке или из корыстных побуждений. В основе таких рассуждений, отмечают Кропивницкий и Денисенко, лежит не наличие или отсутствие информации, которая позволила бы оценить решение президента РФ Владимира Путина, а убежденность, что у него не было другого выбора.
Вместе с тем авторы статьи обнаружили разницу в российском и американском вариантах «подразумеваемого оправдания». Так, для респондентов американского исследования оправданность вторжения в Ирак стала вопросом доверия к собственному политическому выбору, а начало войны хотя бы отчасти связано с их собственным выбором и ответственностью.
Тогда как для участников российского опроса оправданность войны в Украине — вопрос веры и надежды, а само вторжение — событие, которое произошло помимо их воли и желания и на которое они не могут повлиять. Сторонники войны в Украине в ходе исследования чаще говорили, что у решения властей РФ не было альтернативы, а «сомневающиеся» россияне надеялись, что оно не было произвольным. При этом и те и другие подчеркнули дистанцию, разделяющую их от субъекта принятия решений. Об этом, по мнению авторов «После», свидетельствуют такие цитаты из российского опроса:
— Но, как я понимаю, либо выхода не было, либо есть какие-то другие моменты, о которых мы не знаем и никогда не узнаем, предпосылки к этому были. Поэтому это так и произошло. Я к этому сейчас отношусь спокойно — да, это есть. <…> Я не сторонник военных действий, вот этих насильственных мер. Но раз случилось, то случилось, я никак повлиять на это не смогу.— Знаете, у меня какое-то чувство, что у нас есть определенная дистанция между властью и между людьми, которыми она управляет. Всегда было ощущение, что это два параллельных мира. Оно и сейчас такое, и всегда было такое. Для меня это просто две параллельные прямые. <…> Все решения, которые они принимают, — я на них не влияю. Я понимаю, что ни выборы, ни какие-то другие моменты, они не могут это изменить.
Как отмечают Кропивницкий и Денисенко, с одной стороны, указание в словах респондентов на неизвестные объективные предпосылки снимает сам вопрос о субъекте решения: если у президента и правительства «не было выхода», то не было и выбора, как поступить. С другой стороны, выражения вроде «мне хочется верить» показывают, что опрошенные сомневаются, располагает ли президент РФ достаточной информацией для принятия решения, а также в самой его способности такое решение принимать, пишут авторы статьи.
В свою очередь, избиратели Буша, оправдывая войну в Ираке, не сомневались в его способности принимать решения и делать выбор в пользу одной из имеющихся альтернатив. Сторонники войны в России могут быть уверены, что вторжение оправданно, только интерпретируя ситуацию принятия решений российскими властями как безвыходную. Россияне, не занявшие четкой позиции, допускают, что у Путина был выбор, но, поскольку не могут на него повлиять, ведут себя так, как будто этот выбор можно объяснить.
А КАК В КРЕМЛЕ ОПРАВДЫВАЮТ ВОЙНУ В УКРАИНЕ
Исследования социально-психологических механизмов «подразумеваемого оправдания» позволяют авторам «После» предположить, что апелляция к фактам не сможет изменить точку зрения россиян, которые одобряют войну «по инерции», поскольку они поддерживают Владимира Путина.
Склонность к «подразумеваемому оправданию» усиливается по мере повышения ставок, пишут Прасад и ее коллеги. Люди склонны оправдывать решения на основе оценки масштабов и серьезности его последствий. Когда ситуация обостряется и вызывает больше эмоций, то ситуационные эвристики становятся более убедительными.
По этой причине, предполагают Кропивницкий и Денисенко, эмоциональные образы, акцентирующие внимание на масштабах последствий войны — сообщения о количестве жертв, разрушениях и ущербе, — не переубедят «пассивных» сторонников российского вторжения.
Социологи считают, что поколебать такую позицию может демонстрация несостоятельности их интерпретации. Исследования общественного мнения о войнах США показывают, что ключевую роль в восприятии боевых действий играют «сигналы» представителей политической элиты, которые занимают ту или иную позицию по отношению к войне. Как отмечается в статье, такие «сигналы» формируют восприятие информации о событиях на фронтах, потерях и поражениях. Факты начнут играть роль только тогда, когда в дискурсе элит появляются разные позиции по поводу войны.
Кроме того, на позицию «пассивных» сторонников войны и то, признают ли они новую информацию, влияет их идентичность. Социологи со ссылкой на исследования пишут, что, если новая информация угрожает мировоззрению и идентичности человека, она либо отторгается, либо не убеждает.
«Желание верить в то, что у происходящего должна быть причина, заставляет их интерпретировать ситуацию, как если бы война была оправданной. Эти процессы тесно связаны с представлениями людей о самих себе и о том, как должны строиться их отношения с государством. <…> Для изменения своей позиции людям нужны не факты, а убедительный проект пересборки собственной идентичности», — говорится в статье.
Вторжение США в Ирак*
США вторглись в Ирак в 2003 году — официальным поводом для этого называлась предполагаемая связь правившего в стране диктатора Саддама Хусейна с террористами. Первая часть операции завершилась в 2011 году. Тогда американский контингент покинул страну. В 2014 году военные США вернулись в Ирак для локальных операций против международных террористических организаций «Аль-Каида» и «Исламское государство» (обе запрещены в РФ). Окончательно американские войска были выведены из страны в 2021 году. Посмотрите подборку «Медузы» об этих кампаниях.
За переговоры с Украиной выступают 55% россиян, за продолжение войны — только 25% «Медуза» узнала результаты закрытого соцопроса, проведенного по заказу Кремля. Сторонников мира за полгода стало вдвое больше
14:44, 30 ноября 2022 Источник: Meduza
Дмитрий Ловецкий / AP / Scanpix / LETA
Российские власти заметили снижение общественной поддержки войны на фоне постоянных поражений на фронте и мобилизации. В распоряжение «Медузы» попали результаты последнего закрытого соцопроса, проведенного ФСО (такие исследования делаются по заказу Кремля и только для внутреннего пользования). По этим данным, за мирные переговоры с Украиной сейчас выступают около 55% россиян, а за продолжение войны — лишь 25%.
Эти цифры в целом совпадают с результатами октябрьского опроса «Левада-Центра», единственного крупного независимого социологического центра в России. В отчете «Левады» «за» и «скорее, за» мирные переговоры выступили 57% респондентов; «за» и «скорее, за» продолжение боевых действий — 27%.
При этом, судя по закрытым соцопросам ФСО, отношение россиян к войне резко ухудшилось именно в последнее время. Еще в июле 2022 года опросы показывали, что за мир с Украиной выступают только 30% россиян.
По словам двух источников «Медузы», близких к администрации президента (АП), по этой причине российские власти планируют ограничить количество открытых опросов об отношении россиян к войне (ранее их, например, регулярно проводил государственный ВЦИОМ).
«Намерять сейчас можно всякого, лучше этого не делать», — подчеркнул источник «Медузы», близкий к Кремлю. Один из сотрудничающих с АП политтехнологов также заявил, что сейчас «динамику [отношения россиян к войне] лучше не давать».
Директор «Левада-Центра» Денис Волков в разговоре с «Медузой» указывает, что число россиян, выступающих за переговоры с Украиной, начало быстро расти после объявления мобилизации 21 сентября:
Это нежелание граждан лично участвовать в военных действиях. Их поддержка [боевых действий] остается высокой, но желание лично в этом участвовать у людей довольно небольшое.Кроме того, поддержка с самого начала была декларативной на фоне того, что люди это воспринимали как нечто их не касающееся — «жизнь продолжается и даже налаживается». Сейчас риски выросли и люди хотят, чтобы переговоры уже начались. При этом пока большинство все равно оставляют это на откуп власти: «Мы хотели бы, но решать будут они».
Социолог Григорий Юдин в разговоре с «Медузой» также связал рост числа сторонников переговоров с мобилизацией. По его оценке, осенью россияне столкнулись с «разрушением повседневности и ощущением опасности». Еще одним аргументом для россиян в пользу переговоров Юдин считает «потерю веры в победу из-за поражений на фронте и отсутствие убедительной теории того, как именно Россия победит».
«При этом я не удивлюсь, если это сочетается с острым ощущением опасности для страны. В том смысле, что переговоры и [последующая] легализация аннексии [новых украинских территорий] должны обезопасить страну», — добавил он.
По мнению Юдина, такое недовольство ходом войны можно назвать, скорее, «апатичным». Тем не менее он не исключил возможность антивоенных протестов: «Протесты возникают не потому, что люди что-то думают, а потому что для них возникают возможности. Протестный потенциал в России и без того очень высокий. Когда появятся возможности, будут протесты. Вполне возможно, что ждать осталось не так долго».
Как говорят источники «Медузы», близкие к Кремлю, сами власти не очень верят, что в ближайшее время в России развернутся массовые антивоенные выступления. Впрочем, собеседники признают, что сейчас «ситуацию лучше не подогревать и не раздражать людей лишний раз». По информации источников «Медузы», государственные и провластные СМИ уже получили рекомендации «не педалировать тему войны» — и сосредоточиться на «более позитивной повестке».
Политолог Владимир Гельман заявляет, что динамика отношения россиян к войне вряд ли подтолкнет российские власти к адекватным переговорам с Украиной. Судя по всему, российская сторона «не готова идти на уступки», напоминает Гельман в разговоре с «Медузой»: «Да и в целом перспективы переговоров зависят от хода боевых действий, а вовсе не от предпочтений участников опросов».
Как ранее писала «Медуза», Путин действительно не готов отказываться от притязаний на украинские территории, а своими намеками на переговоры он лишь пытается выиграть время для подготовки нового наступления. Как утверждают источники «Медузы», близкие к Кремлю, от своих планов Путин не отказался — и зимой в России возможна «новая волна» мобилизации. Насколько массовой она будет, неизвестно.
месяц назад
Андрей Перцев
«Война отражает интересы 3%». Большинство россиян не увидели смысла в «победе» над Украиной
2022-07-13 moscowtimes
Хотя больше половины россиян продолжают на словах поддерживать вторжение в Украину, подавляющее большинство не готово поступиться своими доходами ради армии и не видит для себя никакого позитивного смысла в возможной «победе», даже если она состоится.
Таковы результаты очередного опроса, проведенного в июне проектом «Хроника». Исследование, охватившее 1800 респондентов во всех регионах РФ, показало: за последние полтора месяца уровень поддержки войны в обществе снизился на 9 процентных пунктов — с 64% до 55%. Каждый 7-й «сторонник» «спецоперации» стал противником, сомневающимся или отказался отвечать на вопрос.
Война ударила по карманам граждан, обедневших на 10% после аннексии Крыма и так и не дождавшихся восстановления доходов: 56,5% сообщили, что вынуждены экономить на продуктах из-за роста цен; у 39,1% снизился доход семьи; 11,8% лишились работы.
Общество охватила психотизация и разрывы социальных связей. Каждый четвертый (25,7%) перестал общаться с близкими друзьями или родственниками, а у 43% случались приступы тревоги или депрессии (на 10% больше, чем в мае).
Хотя уровень поддержки остается относительно высоким, в реальности лишь 8,4% опрошенных заявили о готовности отдать более 10% своего дохода на вооружение армии, а почти две трети (63,4%) сообщили, что не готовы поделиться ничем.
Условная «победа» в войне также большинству россиян кажется бессмысленной: 55% заявили, что лично им она не принесет ничего хорошего. 28,5% считают, что победа в войне принесет им мир, моральное удовлетворение, поездки к родственникам в Украину и СНГ, безопасность, нормализацию экономики и снятие санкций.
Гордости, присоединения территорий, укрепления позиций России, победы над нацистами ждут всего 3,3%.
«Иными словами, война отражает интересы 3% россиян, — отмечает организатор проекта «Хроника» Алексей Миняйло. — Что бы люди ни отвечали на вопрос о поддержке „спецоперации“, подавляющему большинству россиян она не нужна».
Закрытый опрос, проведенный ВЦИОМ для Кремля, рисует схожую картину: 30% населения хотят, чтобы война остановилась немедленно, сообщает «Медуза» со ссылкой на исследование и источники в администрации президента. В возрастной группе 18–24 года за прекращение войны выступают 56%, а за продолжение — только 19%. Среди россиян 25–34 лет окончание войны поддерживают 43%, продолжение боевых действий — 41%
«Это война стариков и силовиков, которые хотят запереть страну в прошлом», — комментирует данные ВЦИОМ социолог Григорий Юдин. Несмотря на протестную позицию молодежи, протестов против войны ждать не стоит, считает он. А даже если акции состоятся, это не остановит президента Владимира Путина, который «хочет воевать», говорит источник «Медузы» в АП.
ОМОНа на протестующих «пока хватит», добавляет он.
Новейшее исследование: помимо войны литовцы больше всего боятся изменения цен ...
LNK, ru.DELFI.lt воскресенье, 10 июля 2022 г. 10:05
Проведенное исследование показало, как в Литве оценивают войну в Украине – видно, что литовцы еще не привыкли к ней, они выступают за санкции против России, их беспокоит инфляция и рост цен, сообщает LNK.
Директор Kantar по маркетинговым исследованиям и инсайтам Рената Садунишвили заявила LNK, что литовцы не привыкли к войне в Украине.
"Поддержка украинцев достаточно высока. Одним из таких важных моментов, который, возможно, отличает Литву от других стран, ведь исследование проводилось не только в Литве, заключается в том, что в нашей стране позиция Украины в средствах массовой информации просматривается больше всего, по сравнению с другими странами. За российской позицией наблюдают лишь 3 процента респондентов.
Есть люди, которые следят за обеими позициями, но такое сильное доминирование российской позиции, которое мы наблюдаем в какой-то Сербии или других странах, в Литве неудивительно", — прокомментировала данные исследования представитель Kantar.
По ее словам, в Литве больше всего преобладают тревога и страх перед войной.
"И опасения, что литовцы устали от этой темы, пока не подтвердились. Мы ставим эту проблему первой, за ней следуют все остальные. Среди этих других проблем - изменение климата, загрязнение окружающей среды, рост цен, ситуация с топливом и многие другие. Я позволю себе предположить, что здесь, в Литве, есть опасения и по поводу прямого военного конфликта", - сказала LNK Р. Садунишвили.
Литва и Польша, по словам представителя Кантара, непреклонны в продолжении санкций против России и видят в этом существенный элемент воздействия.
"В Австрии, Болгарии, Венгрии начинает закрепляться идея о том, что санкции должны применяться только в том случае, если они могут непосредственно остановить войну", - сказала собеседница LNK.
Второй после войны страх литовцев – это инфляция и рост цен.
"Здесь двоякий подход. Люди достаточно хорошо оценивают свое положение и положение своих друзей - около 70% (респондентов) считают положение неплохим, хорошим и даже очень хорошим. (…) Это означает, что люди достаточно спокойны по поводу себя.
Треть населения считает, что ситуация ухудшается. Но эта тенденция была всегда — всегда есть часть людей, которые живут плохо, и мы сами это видим", — сказала представитель Кантара.
По ее словам, около 70 процентов респондентов считают, что ситуация в стране очень плохая.
"С одной стороны, есть какое-то спокойствие по поводу себя, по крайней мере, на ближайшее время. Но по поводу ближайшего будущего всего государства - хуже. И это беспокойство растет по сравнению с опросом, проведенным в марте. Так вот того, что в будущем нас ждут финансовые проблемы, инфляция, рост цен, общество боится. Но пока оно этого не почувствовало", - сказала Р. Садунишвили.
85 % процентов белорусов против участия страны в войне России и Украины
Русский борщ, 2022-07-07 05:21 PM
Руководитель «Белорусской Аналитической Мастерской», доктор социологических наук Андрей Вардомацкий озвучил результаты второй волны исследования общественного мнения жителей Беларуси о войне в Украине и не только.
Главное:
📍Подавляющее большинство белорусов, в том числе и представители «элехтарата» выступают против ввода белорусских войск в Украину — 85% опрошенных;
📍51% опрошенных не одобряет действия России в Украине, одобряют — почти 40%;
📍47% белорусов отрицательно относятся к размещению российских войск на территории Беларуси. 41% — положительно, однако этот показатель с мартовской волны исследования упал на 4 процентных пункта;
📍Более 50% сочувствуют Украине и лишь 20% — России. И той, и другой стороне конфликта одновременно сочувствуют около 20%;
📍Подавляющие большинство белорусов выступают за внеблоковый статус страны — более 50% опрошенных. 27% симпатизирует ОДКБ, чуть больше 4% — НАТО;
📍61% процент опрошенных не считает Беларусь соучастником конфликта, 33% — считают;
📍66% опрошенных считают, что Беларусь и Россия — один народ, 63% — что Украина и Беларусь являются одним народом;
📍Подавляющее большинство белорусов считает, что Беларусь и Россия должны быть независимыми государствами — 65%. Лишь 7,5% считают, что Беларусь должна войти в состав России в качестве субъекта федерации.
Вывод можно сделать лишь один: «Чем ближе война к твоему дому, тем меньше хочется принимать в ней участие».
Сколько пахотной земли приходится на человека в разных странах. Инфографика
Почему Кремль считает войну в Украине правильным решением, несмотря ни на что? Социолог Алексей Левинсон реконструирует логику российской власти на основе опросов населения
12:03, 10 июня 2022 Источник: Meduza
Антон Ваганов / Reuters / Scanpix / LETA
В начале июня «Левада-Центр» опубликовал данные опроса, из которых следует, что три четверти россиян уверены в «успешном продвижении» российской «спецоперации» в Украине. Почти 25% ожидают, что итоговая победа будет одержана в срок «до полугода», около 20% — в течение года, почти столько же сказали, что на это понадобится больше года. Опыт исследований «Левады» в последние 20 лет показал, что между ожиданиями жителей России и мировоззрением тех, кто ими управляет, есть глубинное сходство. Руководитель отдела социально-культурных исследований «Левада-Центра» Алексей Левинсон специально для рубрики «Идеи» рассказывает, чего именно Кремль рассчитывает добиться этой войной.
Какой будет Россия, когда война кончится? Мы знаем, что думают обычные россияне. Что все останется так, как было «до того». Что править страной будут те же, кто ею правили: в мае 72% опрошенных хотели, чтобы Путин оставался на президентском посту после 2024 года.
Но что думают о будущем те, кто ею правит? Наши опросы доступа к их тайным мыслям не дают. Попробуем догадаться, опираясь на то, что нам, тем не менее, известно.
В «Левада-Центре» целенаправленно изучали отношение россиян к Путину и другим политическим лидерам, в частности, к Владимиру Жириновскому. Исследования показали, что Путину по примеру последнего удалось (не сразу) подстроить свое восприятие мира под то, которое сформировалось в российском обществе после последовательного краха коммунистической, а затем демократической перспективы. Это комбинация фрагментов советского и постсоветского, положенная на архаические структуры, делящие мир на «своих» и «чужих» с разными нормами для тех и этих. Россияне почувствовали именно это — потому приветствовали большинство шагов и жестов Путина.
Это дает нам определенные основания для реконструкции логики действий и планов российской власти.
Начать стоит с того, каким мир мог стать к середине и концу XXI века и какое место должна была занять в нем Россия, если бы не вторжение в Украину. Похоже, именно ответы на эти вопросы заставили Кремль сделать то, что он сделал 24 февраля 2022 года.
ЕЩЕ ОБ ОТНОШЕНИИ РОССИЯН К ВОЙНЕ
Чего опасались в Кремле перед началом войны?
Главное, о чем говорили западные ученые, а за ними и политики, — это глобальный климатический кризис. Сохранение имеющихся тенденций, в частности выбросов в атмосферу углекислого газа в результате сжигания углеводородов, грозит планетарной катастрофой. Россия, согласно этим прогнозам, также должна испытать значительные климатические и связанные с ними изменения.
Из многих экспертных интервью, однако, следовало, что сами эти прогнозы не сильно тревожили российское руководство. Более того, в России довольно популярным остается мнение, что от климатических изменений страна только выиграет (увеличатся площади земель, пригодных для земледелия, в частности для выращивания пшеницы, тогда как у других стран-производителей эти площади сократятся).
Тем временем по инициативе ряда ведущих западных стран была поставлена цель сократить, а затем прекратить выброс в атмосферу углекислого газа. Россия тоже подписала Парижское соглашение, его соблюдение было для нее не слишком обременительно. Но некоторые страны — покупательницы российского углеводородного сырья начали готовиться к довольно скорому отказу от такого топлива и переходу на другие источники энергии. И вот тут Кремль столкнулся с риском потерять роль главного поставщика топлива для Европы. А это неизбежно привело бы к утрате, во-первых, влияния на политическую ситуацию в этих странах, а во-вторых, существенной доли поступлений в российский бюджет.
Кроме того, в странах Евросоюза были приняты так называемые зеленые законы и введены пошлины на ввозимые товары, которые рассчитываются в зависимости от уровня выбросов углекислого газа в ходе их производства. Это делает неконкурентоспособными многие российские экспортные товары. Например, металлы, низкая себестоимость которых связана с использованием старых — и, как правило, «грязных» — технологий и оборудования.
В самой России давно велись дискуссии о необходимости «слезть с нефтяной иглы». Недостатки сырьевой экономики широко обсуждались. Однако никакой адекватной альтернативы в этих дискуссиях предложено не было. Ее не видело общество; ее не видели и те, кто обществом руководит.
Влиятельные магнаты, чьи компании добывают, транспортируют и продают нефть и газ в Европу, пропагандировали идею, что все это разговоры — и ЕС не сможет отказаться от российского газа (а может быть, и российской нефти) еще как минимум полстолетия (как вариант: откажется, а потом все-таки вернется). В экспертном сообществе этот оптимизм многие ставили под сомнение, да и в общественном мнении наметился раскол — останется ли Россия нефтегазовой сверхдержавой или нет. По этому поводу начал нарастать скепсис.
По косвенным свидетельствам мы приходим к выводу, что в течение 2021 года в руководстве России постепенно укреплялось представление о том, что, если Европа реализует свои планы, то РФ лишится статуса великой державы. На короткое время, правда, возник некий «водородный оптимизм»: якобы «Росатом», «Газпром», и НОВАТЭК произведут столько водорода, что он заменит нефть и газ. Но не было ни уверенности в том, что мир реально перейдет на водород как основное топливо и источник энергии, ни надежд на то, что Россия станет его главным мировым поставщиком.
О «ЗЕЛЕНОМ» ПЕРЕХОДЕ
Оставалось другое решение — добиться роли политического гегемона Европы, диктующего свою волю, в том числе в вопросах зеленого перехода (можно допустить, что переход на оплату газа в рублях был одной из заготовок на этот случай). Если Россия мощным жестом присоединит к своему «лагерю» крупнейшую страну Центральной Европы (а за ней и ряд других стран или территорий), у нее появляется если не экономический, то политический капитал для того, чтобы встать вровень с двумя другими великими державами — США и КНР — и вместе с ними разделить мир на зоны влияния и интересов. Европа в такой конструкции отходила бы в российскую сферу.
И среди жителей России, и в ее руководстве господствовало представление, что ЕС — в упадке и чуть ли не на грани распада; в Америке — слабый президент, к тому же занятый в основном отношениями с Китаем; в Украине — «балаган», которым управляет «клоун». Все это подсказывало: теперь или никогда.
Замысел подкреплял образ мощной собственной армии, усилившейся с 2011 года, когда на нее отрядили баснословные деньги — 20 триллионов рублей (которые можно было потратить на здравоохранение или образование).
Возможно, планировалось ограничиться демонстрацией этой мощи — но так, чтобы и с американских спутников было видно.
И тогда они сами запросят начать переговоры. А на переговорах мы потребуем от украинцев и Запада отдать нам то, что мы считаем «нашим». И они поймут. Ведь в чем-то они такие же, как мы, только слабее.
К концу февраля стало понятно, что «они» добром кончить дело не хотят. Пришлось двинуть войска.
Какие силы столкнулись на территории Украины?
По обе стороны конфликта то и дело говорят, что Россия выступила против Запада, а Запад выступил против России. Так видят ситуацию в широких слоях российского общества, так видят ее в правящих кругах.
С этой точки зрения Россия и Запад — величины если не равновеликие, то как минимум одноуровневые. Многим россиянам, как показывали наши исследования, льстит такое приравнивание, особенно тем, кто разделял убеждение, что Россия — это «особая цивилизация». И что она уникальна.
Но, вообще говоря, Россия принадлежит к значительному множеству стран с набором схожих черт. Отличие этой группы стран от прочих — в том, как внутри них осуществляется управление/власть. Элиты тут находятся в таком же полном подчинении правителю, как и население. Там, где элиты обладают автономией, правители сменяются регулярно и часто. В странах, где элиты зависимы от правителя, перемены касаются не его, а их. Властитель заменяет истеблишмент, тасует его персональный состав, меняет одну правящую группу на другую, благодаря чему в итоге правит неопределенно долго. Часто единственный предел власти правителя обусловлен сроками его земного существования.
Исторические обстоятельства сформировали на пространстве Евразии три зоны. Одна — зона уверенного и устойчивого существования обществ с автономными элитами и с демократическим устройством. Другая зона — зона автократий и деспотий, где правители имеют элиты в своем полном подчинении и распоряжении. Это зона правителей-долгожителей. У этих зон есть достаточно четко очерченные географические границы.
Есть, наконец, третья зона, которая имеет промежуточный — во всех отношениях — характер. Ее можно считать «зоной перехода». Слово «переход» здесь имеет много смыслов. Это переход как замена — в ходе исторического развития — автократической формы правления на демократическую (в политологической науке его называют «транзитом»). Это же переход как шлюз — для мигрантов, физически переходящих из деспотий и авторитарных стран в страны демократические. Это, наконец, переходная форма правления, сочетающая черты авторитаризма и демократии или периодически меняющая свой характер.
Слово «переходный» так значимо для характеристики этих стран еще и потому, что переход власти от одного правителя к другому критически значим для них. Как отмечено выше, обычно автократии существуют столько, сколько живет правитель. Его естественная смерть вызывает всплеск борьбы в элитах, которую при жизни он тоже провоцировал, но также и ограничивал. Победитель в этой борьбе сам становится правителем, и начинается новый цикл.
Другой вариант — конец правлению положат прежде покорные элиты. Порой элиты закрепляют за собой права в отношениях с новым правителем, и тогда совершается переход к другому, более демократичному типу правления. Иногда это оказывается всего лишь эксцессом, в результате которого появляется новый автократ.
К такому переходному типу принадлежит и Россия. У Украины с ней немало сходств. Элиты, накопившие в 1990-е капитал схожим (не спрашивайте каким) образом. Разнородное общество. Но в России разнородность имперского типа: «государствообразующий» народ (относительно гомогенное большинство) колонизировал иноэтничные, иноязычные, иноверные группы — сохраняющееся доминирование большинства заложено таким ходом истории. В свою очередь, в Украине разные по языку, вероисповеданию, исторической судьбе субэтносы формируют общее государство без большинства и меньшинств. В итоге складывается система, основанная на договоре разных, но равных. Отсюда разница в сроках правления: за время пребывания у власти одного российского президента в соседней Украине сменилось несколько.
Положение Украины и России на пространстве Евразии позволяет говорить, что граница между ними — это зона, где соприкасаются два общества переходного типа. Украина — окраина Запада, Россия — окраина Востока. И мы можем сказать, что идущий на наших глазах бой — это драма перехода, которая по-своему завязывалась в этих двух периферийных обществах.
В Украине в последние десятилетия шли схватки элит, в результате которых политики прозападной ориентации получали все большую поддержку населения. «Оранжевая революция», потом Евромайдан увеличили вероятность того, что Украина перейдет в сообщество западных стран.
В российском обществе потенциал такого перехода тоже был — и на самом деле остается. Есть элиты, ориентированные на такой переход и справедливо полагающие, что в результате него они смогут умножить собственные ресурсы и капиталы. Есть группы населения, которые также имеют позитивные ожидания в отношении этого перехода. Их объединенные усилия начали давать первые плоды в 1990-е годы, что ясно показывали опросы. Не большинство, но все большее число россиян приветствовали растущий национальный честный бизнес, поддерживали молодые демократические институты.
Но в дело вмешались те элиты, для которых результаты такого перехода были нежелательны. Более того, губительны. А вот сама ситуация переходного состояния наиболее благоприятна: расходы несет государство — как при социализме, а доходы получает собственник — как при капитализме.
Эти элиты были ориентированы прежде всего на вывоз сырья и опасались смены экономической модели, а также прихода на рынок иностранных конкурентов. Они смогли символически опереться на большинство населения, которое не видело для себя преимуществ в «западной» жизни (его, правда, не устраивала и ситуация перехода, но тут уж выбирать не приходилось). Они наняли спецслужбы, чтобы «остановить мгновенье», и на два десятилетия Россия (не первый раз в своей истории) застряла в позе перехода, никуда не перейдя.
Борьба, направляемая правителем, выбраковала одни элиты и дала приоритет другим. Тем определился и экономический профиль страны: Россия производит и продает несколько видов сырья (прежде всего нефть, газ, уголь, а также лес, зерно и редкие элементы), металлы (низкого уровня обработки) и вооружения. Все остальное покупается и импортируется на вырученные деньги.
7 месяцев назад
Модель оказалась успешной ввиду благоприятной конъюнктуры на рынке сырья. Украина с ее более скромной, но более диверсифицированной экономикой могла только завидовать такому богатству, доставляемому благоприятными ценами на рынке углеводородов.
Как устроена российская система управления?
Обратим внимание на жалобы правителя по поводу того, как трудно управлять Россией. В чем трудность?
В системах, где элиты находятся в полном подчинении правителя, управление — это вмешательство правителя в действия элит. Авторитарно-тоталитарные режимы имеют установку на то, чтобы управлять всем, что происходит в обществе. За годы советской власти такая система была отстроена. Народное хозяйство и, скажем, культура имели собственные системы и органы управления, но все они были поставлены под контроль специальной управляющей сверхсистемы. Это была конструкция из ЦК КПСС, подчиненного ему партаппарата и аппарата спецслужб, постоянно меняющих свое название, но не роль.
Конструкция партийного руководства была сложной и громоздкой. Можно понять почему: народное хозяйство — очень сложная система; чтобы ею управлять, нужна система не менее сложная.
Но общество, социальная система в ее естественном состоянии и бытовании имеет тенденцию к росту и усложнению. Усложняются отношения между социальными субъектами, усложняются средства, обслуживающие эти отношения, будь то технические устройства или научные теории, философские концепции, формы коммуникации.
Управляющая система иногда старается не отстать, но чаще — сдержать усложнение, разрушает слишком сложные отношения и сама строит системы адекватного ей уровня сложности. Захватив власть, большевики покрыли ее сетью иерархически организованных органов управления, аналогичной тогдашней системе командования войсками.
Объекты управления — предприятия, процессы, люди — приводились к единому виду. Была создана «номенклатура» — корпорация профессиональных начальников, их называли «руководящий работник». (Не надо думать, что это эквивалент современного менеджера. Это не профессионал оптимизации процессов, а профессионал осуществления унифицированного процесса властвования как такового, имеющего цель в самом себе.)
В итоге огромная по территории и населению страна до сих пор живет одинаково на пространстве от Смоленска до Петропавловска-Камчатского — поскольку слышит от воспитателей детсада, учителей в школе и телекомментаторов по всей стране одно и то же. Людей приучали и в итоге приучили есть и пить одно и то же, одинаково одеваться, болеть, лечиться, наконец, одинаково думать и одинаково отвечать при проведении всероссийских опросов. Существенные отличия, которые эта политика не смогла стереть, остались там, где доминирует иная, в отличие от великорусской, этничность; иная, нежели православие, религия; иной, нежели русский, язык.
История «партийного руководства» наукой, искусством, образованием, сельским хозяйством в СССР началась в конце 1920-х и тянулась до конца 1980-х, оставив неисчислимые следы, где комические, где трагические.
При таком устройстве общества неизбежно наступает момент, когда сложность управляющей системы достигает своего предела и перестает успевать за сложностью системы, которой она взялась управлять. С точки зрения власти, это анархия и «потеря управляемости»; с точки зрения одной части общества — развал и разруха; с точки зрения другой части — свобода, позволяющая резко ускорить поиск нового, усложнить понимание мира, создавать новые комбинации смыслов.
В период перехода, который позже получил название «лихих 1990-х», в России оживились естественные силы дифференциации, автономного развития различных социальных субъектов — от регионов до кружков по интересам, от бизнесов до художественных направлений. Сложность такого социального агрегата, как РФ, стала резко возрастать. Это могло происходить потому, что центральные элиты, которые хотели управлять по-старому, были слишком ослаблены и к власти на время пришли элиты, которые (в этот момент) исповедовали другой способ управления: «Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить». Вскоре, однако, от этого принципа отказались, власть укрепилась настолько, что вновь стала подгонять объекты управления под один ранжир.
Именно этот инстинкт власти — не давать усложнять картину мира и его понимание — объясняет, например, нынешние гонения на режиссеров и запреты спектаклей, не имевших вроде бы никаких подрывных целей. Этим надо объяснять все те вмешательства в образовательный процесс, о которых учителя и родители говорят, что «растят нацию дураков, которыми легче управлять».
Это же причина, почему в России сохраняется свобода выезда из страны, столь нехарактерная для классических тоталитарных режимов. Уезжают те, кто не нужен для системы управления и вносит лишнюю сложность в управляемое. И те, кто не находит себе адекватного места в научных и производственных структурах, слишком примитивных для его компетенций.
7 месяцев назад
Какой будет Россия после войны? Версия Кремля
Объединим тезисы о зеленой перспективе, об автократии и об упрощении в единое рассуждение. Здесь все одно к одному.
Зеленый переход в перспективе от одного до трех десятилетий грозил России утратой места, которое она заняла в мире. А нынешним правителям и их преемникам — утратой вследствие падения нефтегазовых доходов самой возможности управлять страной.
Представьте, что за тот же срок Украина успела бы вступить в ЕС и получить от него поддержку. У нее бы появлялись шансы стать если не процветающей страной, то приобрести столь ценимые россиянами бытовые и политические блага. Сравнение такой Украины с РФ всегда было бы не в пользу последней, тем более что властям раз за разом пришлось бы ужесточать политический режим. Никакой насаждаемый «патриотизм» здесь бы не помог. Народ потребовал бы пойти тем путем, на который вступили в «лихие 1990-е».
Шансы попасть в Европу остались бы у отдельных представителей власти, но не у нее как у целого, не у системы. И вот она думает: «Мы им сказали ясно: „Уступите, нам надо“. Не уступили. Что ж, придется показать, как мы можем одним ударом взять то, что нам требуется».
Одним ударом не получилось. Что-то пошло не так.
Что делать? Вспомнить, что русские (по многочисленным опросам «Левада-Центра») себя самих считают прежде всего «простыми». Они согласятся потерпеть, пожить «просто», поесть «простую картоху» и поездить на «простых тачках». В школах и по телевизору им объяснят, как просто устроен мир, где все против нас, а мы одни стоим за правду. А Росгвардия в случае чего быстро разберется. Любители сложности, от которых могла бы быть помеха, кстати, сами за границу врассыпную. В общем, за тыл можно не опасаться.
Надо ли добиваться чего-то решительного там, в Украине? Если получится, будет неплохо. Но теперь уже не обязательно. Украину так потоптали, что на ближайшие лет десять ей хватит зализывать. Даже если весь их ЕС бросится ей помогать, скоро не восстановится. Половина беженцев, женщины с детьми, не вернутся, да еще и мужей к себе вытребуют. Кстати, для послевоенной жизни им понадобится другой президент — возможно, с ним и другой пойдет разговор.
Так что можно операцию еще потянуть. А можно постепенно сворачивать. Не теряя лица, конечно. Но Запад уже явно раздумал списывать нас со счетов. На какую-то приемлемую комбинацию они пойдут. Им тоже этот ленд-лиз и прочие расходы начинают надоедать.
В КРЕМЛЕ ТОЛЬКО СЕЙЧАС ЗАДУМАЛИСЬ О БУДУЩЕМ
И вот мы подошли к заданному в начале вопросу, какой будет Россия и какое место в мире займет, когда объявит, что прекращает «спецоперацию».
- Совсем-то мы с иглы не слезем. И не совсем лишимся нефтегазовых доходов. Что-то будет покупать Китай, что-то левым образом пойдет в Европу. Деньги не те, но все-таки.
- У России будет сильная, обстрелянная, умеющая воевать (полусовременно) армия. Это все соседи будут помнить днем и ночью.
- У России будет руководство, которое готово на все. Точнее, оно готово на то, на что не готово никакое другое руководство, по крайней мере, в этой части мира. И народ его поддержит.
- Народ будет гордиться своей армией, своим руководством, своей страной.
- Жизнь будет нормальная; трамваи ходить будут; гречка, наверное, не кончится; газа с бензином хватит.
- А чем жить будем? Перспективой. Тем, что «можем повторить». В это теперь все будут верить.
Напоследок важно еще раз подчеркнуть: мы реконструируем здесь надежды и намерения российской власти, а не строим прогнозы, которые требуют учета множества дополнительных политических и иных факторов.
ЧТО ПРОИСХОДИТ НА ФРОНТЕ
Алексей Левинсон
Рейтинг друзей Украины. pic.twitter.com/FOYZ4dgKL3
— Сергей из Киева. (@SergUA63) June 1, 2022
Эти данные удивят многих: какая часть литовского общества заблуждается в причинах войны в Украине
Даля Пликуне, ru.DELFI.lt среда, 18 мая 2022 г. 11:19
Казалось бы очевидно, но не для всех, – по тому, какая часть литовского общества понимает, что в войне в Украине виновата Россия, Литва ближе к таким странам Европы, как Германия и Франция, и значительно отстает от Скандинавских стран Великобритании и Дании.
Таковы данные опроса YouGov. Опрос был проведен при сотрудничестве с Европейский институтом во Флоренции. В исследовании рассмаытривали результаты опросов в 16 странах ЕС и Великобритании. Данные были собраны 1-25 апреля.
Жителей спрашивали: "из того, что вы слышали или читали, как вы думаете, кто в ответе за сложившуюся сейчас ситуацию в Украине?" Варианты – Россия/ скорее Россия чем НАТО, не знаю, НАТО и Россия в равной мере, только НАТО/ скорее НАТО чем Россия.
Yougov apklausa © Asmeninis albumas
В таких странах, как Болгария и Греция большая часть населения считает, что за происходящее в ответе скорее НАТО чем Россия.
В Литве 66% считают, что в ответе Россия, а 10% придерживаются иного мнения. Еще 11% ответили, что обе стороны в ответе в равной мере, а 12% не знали, что ответить.
По ответам Литва ближе к Герамнии, Франции и Испании.
В Скандинавских странах, Финляндии, Швеции то, что в этом виновата Россия, понимают 85% и 80% респондентов, вину НАТО видят соответственно 5 и 6% участников опроса. То же самое наблюдается в Великобритании, Дании и Польше.
Жителей спрашивали, какой позиции в отношениях с Россией следует придерживаться – больше инвестировать в оборону и безопасность или в торговые отношения, в дипломатию с Россией.
Yougov apklausa © Asmeninis albumas
В Польше (69%), Финляндии (64%), Литве (63%) и Швеции (60%) больше всего людей высказываются за инвестиции в оборону.
В Литве 19% высказались за инвестиции в торговлю и дипломатию. 7% не ответили на вопрос, а 11% ответили не знаю.
За дипломатию и торговлю выступило немало болгар (57%), греков (55%), словаков (49%), венгров (37%).
Жители Европы благоприятно оценили и гуманитарную помощь Украине, беженцам. Тут проценты Литвы высокие.
Yougov apklausa © Asmeninis albumas
Консерватор Аудронюс Ажубалис в передаче "Тема на Delfi" сказал, что опрос показал мировоззрение людей.
"Вот и ответ - что-то не так с нашей системой образования. Реформы – реформами, но надо смотреть, чему учат", – сказал Ажубалис.
Вопрос обучения в школах нацменьшинств возник и в обсуждении того, почему часть жителей Литвы идут на кладбища 9, а не 8 мая.
"Осмелюсь предположить, что этому их учили и учат. Я убежден, и сегодня в Литве есть три параллельные системы обучения. Это нацменьшинств и в литовских школах. Насколько Министерство образования контролирует процесс? Сколько усилий мы прилагаем для того, чтобы как в Эстонии и Латвии, и во всем цивилизованном мире предметы преподавались на государственном языке? В Латвии в этом году должны перейти на 100% преподавание на государственном, примерно также и эстонцы. Мы 4-5 лет назад пытались предложить, чтобы 60% предметов преподавали на государственном языке. Подмяли шум", – напомнил Ажубалис.
По его словам, если пообщаться с выпускниками школ нацменьшинств, можно услышать интересные вещи.
"Я лично с этим столкнулся. Значит, что-то не так. Видимо, на уроках истории, географии, литературы процессы не те. Мы помним, что совсем недавно учителя школ нацменьшинств ездили на организуемые Путиным Всемирные съезды учителей, получали награды, а, приехав, распространяли пропаганду. Некоторых уволили, некоторые работают", – сказал Ажубалис.
О проблемах в образовании нацменьшинств говорил и депутат от либералов Раймундас Лопата.
"Ситуация ненормальная, например, в русскоязычных школах учебники из Москвы. Представьте, мы сейчас преподносим украинцам такой "десерт", – сказла он.
И это не единственный фактор, почему в Литве такие результаты опросов.
"Не надо забывать, сколько граждан Литвы получает пенсии из Москвы. Это еще один сегмент", – сказал Лопата, заметив, что этот процент не трагический. "Но когда мы живем в пузыре, видим сколько жертвуют наши граждане, например, всем неправительственным организациям, которые помогают Украине, это миллионы, десятки миллионов пожертвований. И сейчас, когда видишь, что у нас процент не такой, как в Финляндии, лидирующей в опросе, это удивляет. Но, вернемся к реальности, она такая, какая есть. И де-факто на самом деле это недостаток нашей политики в системе образования", – сказал Лопата.
Профессор Института международных отношений и политических наук ВУ Томас Янелюнас, сказал, что на позицию жителей влияет то, какую информацию они потребляют.
"Наша информационная грамотность и понимание, точно не западные и не всегда скандинавские, на что мы хотели бы равняться", – сказал он, заметив, что, несмотря на это, жители Литвы жертвуют Украине большие деньги и активно помогают беженцам.
Он заметил, что опрос показывает, что большое количество жителей Литвы одобрили бы операцию НАТО в Украине - 51%.
По словам Янелюнаса, отношение к Украине у нас неоднозначное. "С одной стороны категоричное, связанное с желанием решительных решений.
С другой, мы все же некоторые вещи оцениваем не так, как скандинавы. Надо признать, что это связано с нашими привычками, использованием информации, эти привычки не всегда идеальны", – сказла профессор.
.png)
В России каждый день хоронят военнослужащих, погибших в Украине. По подсчетам Би-би-си, 20% погибших, о которых сообщают российские регионы, - это офицеры. Что данные о погибших военных говорят о состоянии армии, воюющей в Украине?
Среди всех стран бывшего СССР у России самое старое руководство
Сталингулаг, [2022-03-26 09:16 AM]
Среди всех стран бывшего СССР у России самое старое руководство, у Украины – самое молодое То есть, буквально битва поколений. @stalin_gulag
Седьмой общенациональный опрос: Украина в условиях войны (30-31 марта 2022)
Дата публикации: 05.04.2022 ratinggroup.ua/ru/
.
• По результатам опроса, проведенного Социологической группой «Рейтинг» 30-31 марта, 78% опрошенных считают, что дела в Украине двигаются в правильном направлении. Лишь 11% противоположного мнения, 11% – затруднились оценить. Во всех регионах и среди всех возрастов продолжает доминировать оценка направления как правильного.
• 95% опрошенных верят в то, что Украина сможет отразить нападение россии, однако уверенность в скорой победе «за несколько недель» несколько снизилась с 47% до 35%. Вместо этого выросли позиции «несколько месяцев» и «полгода-год». 14% затруднились ответить на этот вопрос.
• Продолжается уменьшение уровня поддержки вступления в НАТО. Напомним, что в первые дни войны поддержка вхождения Украины в Альянс выросла с 62 до 76%, в первую неделю поддержка уменьшилась до 72%, а по состоянию на конец марта составляет 68%, то есть близится к довоенным показателям.
• В то же время растет поддержка вступления в ЕС. Напомним, что в первые дни войны произошел рост с 68 до 86%, дальше рост продолжился и по состоянию на конец марта составляет 91% – абсолютный рекорд за все годы исследований.
• При этом большинство (56%) убеждены, что Украина станет членом Евросоюза в течение одного-двух лет, 23% – через пять лет. За месяц несколько уменьшилось количество верующих, что Украина присоединится к Европейскому Союзу в очень короткой перспективе (с 61% до 56%), и возросло количество тех, кто верит во вступление в Союз за пять лет (с 13% к 23%).
Аудитория: население Украины старше 18 лет и старше во всех областях, кроме временно оккупированных территорий Крыма и Донбасса. Выборка репрезентативна по возрасту, полу и типу поселения. Выборочная совокупность: 1500 респондентов. Метод опроса: CATI (Computer Assisted Telephone Interviews – телефонные интервью с использованием компьютера). Ошибка репрезентативности исследования с доверительной вероятностью 0,95: не более 2,5%. Сроки проведения: 30-31 марта 2022.
Komentarų nėra:
Rašyti komentarą