Дмитрий Быков, писатель, поэт, журналист 14 марта 2016 Echo.msk
Свинство как повод и ругаться, и задуматься
Россию не пригласили на празднование очередной годовщины Сан-Стефанского договора, в результате которого Болгария обрела независимость.
То, что Россия спасла Болгарию от турецкого ига, признается в самой Болгарии всеми. Что в русско-турецкой войне она решала и свои собственные задачи – разговор отдельный. Задачи эти в основном касались реванша за Крымскую войну и давнего противостояния с Англией, которую так называемые геополитики считают злейшим нашим врагом.
Лев Толстой в восьмой части «Анны Карениной» весьма скептически описал всплеск патриотизма в обществе и всеобщий восторг по поводу братьев-христиан, до которых вчера еще никому не было дела. Но энтузиазм был, и независимость была, и братьев-славян спасли, и турок окоротили, и за зверства башибузуков отмстили.
Картина «Захват Гривицкого редута под Плевной»
художник Николай Дмитриев-Оренбургский
Русско-турецкая война 1877–1878 годов, несмотря на все временные неудачи и жертвы, – славная страница отечественной истории, не только военной: имя Юлии Вревской, героической баронессы-медсестры, умершей от тифа, навеки вписано в русскую и болгарскую историю.
Что русских не приглашают на торжества, посвященные освобождению Болгарии или Освенцима, – это само по себе свинство, не требующее комментария, потому что русские солдаты, погибавшие за свободу, и русские аристократки, перевязывавшие раненых, за нынешнюю Россию никак не ответчики. Но это повод не только ругаться, а еще и задуматься.
Задуматься, на мой взгляд, следовало бы о том, что сегодняшняя Россия не просто портит свой образ в глазах мира – это бы полбеды, но и бросает довольно мрачную тень на собственное прошлое. Надо было хорошо постараться, чтобы русская армия, всегда воспринимавшаяся славянами как освободительница, стала для них символом опасности и враждебности. Началось это не вчера и даже не с Пражской весны. Мы испортили себе не настоящее, а прошлое, не репутацию, но историю, и после нашей предельно циничной геополитической риторики даже былые подвиги солидарности с соседями стали восприниматься с подозрением: были ли эти братские чувства и вспышки народного энтузиазма – или их придумывали, как сейчас, придворные идеологи?
В этом и опасность всего, что сейчас творит российская власть при пассивном наблюдении народа, махнувшего на себя рукой (право, смешно выдавать это за всенародную поддержку). Мы не просто лишаемся союзников, не просто остаемся в одиночестве, не просто портим себе будущее. Мы посягаем на собственное прошлое, безнадежно мараем его лучшие страницы. Болгарская неблагодарность очевидна, и за нее отвечать болгарам. Но надо было и в самом деле постараться, чтобы без всякой посторонней помощи так скомпрометировать собственные победы и подвиги. Вот она в чем проблема. В том, что невозможно изолировать настоящее: в заложниках у нас и дети, и прадеды.
Dmitry Bykov. sobesednik
Свинство как повод и ругаться, и задуматься
Россию не пригласили на празднование очередной годовщины Сан-Стефанского договора, в результате которого Болгария обрела независимость.
То, что Россия спасла Болгарию от турецкого ига, признается в самой Болгарии всеми. Что в русско-турецкой войне она решала и свои собственные задачи – разговор отдельный. Задачи эти в основном касались реванша за Крымскую войну и давнего противостояния с Англией, которую так называемые геополитики считают злейшим нашим врагом.
Лев Толстой в восьмой части «Анны Карениной» весьма скептически описал всплеск патриотизма в обществе и всеобщий восторг по поводу братьев-христиан, до которых вчера еще никому не было дела. Но энтузиазм был, и независимость была, и братьев-славян спасли, и турок окоротили, и за зверства башибузуков отмстили.
Картина «Захват Гривицкого редута под Плевной»
художник Николай Дмитриев-Оренбургский
Русско-турецкая война 1877–1878 годов, несмотря на все временные неудачи и жертвы, – славная страница отечественной истории, не только военной: имя Юлии Вревской, героической баронессы-медсестры, умершей от тифа, навеки вписано в русскую и болгарскую историю.
Что русских не приглашают на торжества, посвященные освобождению Болгарии или Освенцима, – это само по себе свинство, не требующее комментария, потому что русские солдаты, погибавшие за свободу, и русские аристократки, перевязывавшие раненых, за нынешнюю Россию никак не ответчики. Но это повод не только ругаться, а еще и задуматься.
Задуматься, на мой взгляд, следовало бы о том, что сегодняшняя Россия не просто портит свой образ в глазах мира – это бы полбеды, но и бросает довольно мрачную тень на собственное прошлое. Надо было хорошо постараться, чтобы русская армия, всегда воспринимавшаяся славянами как освободительница, стала для них символом опасности и враждебности. Началось это не вчера и даже не с Пражской весны. Мы испортили себе не настоящее, а прошлое, не репутацию, но историю, и после нашей предельно циничной геополитической риторики даже былые подвиги солидарности с соседями стали восприниматься с подозрением: были ли эти братские чувства и вспышки народного энтузиазма – или их придумывали, как сейчас, придворные идеологи?
В этом и опасность всего, что сейчас творит российская власть при пассивном наблюдении народа, махнувшего на себя рукой (право, смешно выдавать это за всенародную поддержку). Мы не просто лишаемся союзников, не просто остаемся в одиночестве, не просто портим себе будущее. Мы посягаем на собственное прошлое, безнадежно мараем его лучшие страницы. Болгарская неблагодарность очевидна, и за нее отвечать болгарам. Но надо было и в самом деле постараться, чтобы без всякой посторонней помощи так скомпрометировать собственные победы и подвиги. Вот она в чем проблема. В том, что невозможно изолировать настоящее: в заложниках у нас и дети, и прадеды.
Dmitry Bykov. sobesednik
Komentarų nėra:
Rašyti komentarą