Istorija. российские претензии к Балтии

 

российские претензии к Балтии: как всё начиналось

Национальная академия СБУ Национальная академия СБУ

17.10.2022 08:00 ukrinform

Современная российская историография, продолжая имперские и советские традиции, рассматривает процесс становления прибалтийских государств в контексте столкновения московских и немецких сфер влияния, отвергая при этом любые намеки на их самобытность.

Для обозначения их как отдельного явления даже применяется специальный термин – лимитроф. На предыдущих этапах истории так называли пограничные провинции Римской империи, не всегда образованные коренными римлянами. Основным их назначением была защита государственных границ. Для россии же территория Прибалтики, кроме оборонного значения, была также важной в аспекте установления прямых торговых связей со странами Западной Европы. Эти и другие факты продолжают сохранять важное стратегическое значение для современного высшего политического руководства рф и мотивировать его к совершению подрывной деятельности против Литвы, Латвии и Эстонии. Изучение такого опыта важно для Украины не только ввиду того, что наша страна также продолжает оставаться объектом российской агрессии, а также с учётом большого количества общих страниц истории вместе с прибалтийскими государствами, в частности с Литвой. Учитывая очевидную устойчивость государственных традиций современной рф и, соответственно, арсенала методов её внешнеполитической деятельности, исследования исторических аспектов экспансии её государств-предшественников в отношении Прибалтики позволит осознать природу текущих посягательств путинского правительства на независимый и суверенный статус Литвы, Латвии и Эстонии.

Как и в случае с Украиной, одним из основных методов российской экспансии в отношении стран Прибалтики всегда была и остаётся информационная составляющая гибридной войны. В частности, тезис о якобы отсутствии у латышей, литовцев и эстонцев собственной истории остаётся базовым для московской историографии этого направления. Основной массив работ, на котором строят свои выводы представители научных учреждений современной рф, был создан их коллегами имперской эпохи в первой половине – середине XIX в. Кроме собственно российских учебных заведений, в то время самодержавная власть учредила многие из них на ещё раньше покорённых прибалтийских территориях. Такое внимание к «просвещению» в этом регионе царские чиновники официально объясняли его близостью с передовыми центрами западноевропейской научной мысли и, соответственно, расширением возможностей для взаимодействия с ними. В то же время, практика показала возможности налаживания довольно мощных механизмов взаимодействия между прибалтийскими и московскими и петербургскими университетами, в том числе в области гуманитарных наук. Триумфально заявляя о первенстве в открытии ряда артефактов по истории прибалтийских народов, русские учёные «дополняли» список аргументов в пользу их «общей исторической судьбы» с русскими и месианистскую роль последних в отношении прибалтов.

Автор знаменитой «Ливонской хроники», известный в истории как Генрих Латвийский, в своём летописном произведении отмечал: «Таким был обычай русских королей (князей), что, покоряя народы, они подчиняют их себе не для обращения в христианскую веру, а только для того, чтобы они платили им подати и деньги». Более того, называя прибалтийские земли обобщённым названием Ливония, россияне определяли это понятие не иначе как «продолжение российской государственности до Балтийского моря» и «русская вотчина». Главным аргументом в пользу такой позиции становилось отсутствие природных объектов, которые бы отделяли Прибалтику от российских владений. О существовании «русских» городских поселений в этом регионе апологеты самодержавия утверждают ещё со времён правления киевского князя Ярослава Мудрого, когда не только россии как географической категории, а и москвы как города ещё не было вообще. Именно с этих времён ведётся также и отсчёт подготовки «естественного слияния» балтийской и российской государственности, которое окончательно завершилось только во времена правления Петра I в начале XVIII в.

Сформированность собственных государственных традиций у прибалтов, что, как уже отмечалось, подвергается сомнению в российской историографии, подтверждается рядом документальных источников. Если подлинность указанной выше «Хроника Генриха Латыша» подвергается сомнению кремлевскими апологетами, то безоговорочными являются положения межгосударственных договоров, заключённых при участии прибалтийских правителей. В частности, грамота князя Гердена, датированная 1266–1272 гг., содержит упоминания о признании Рижской, Полоцкой и Видиблянской земель. В том же тексте говорилось об официальном обращении полоцкого князя Изяслава к местному епископу, что в Средневековье было признаком симонии – сосуществования светской и духовной власти и их взаимного признания. Более того, завершая свой документ, Герден вспомнил о крестном целовании – процедуре, которую должны были осуществлять вассалы западноевропейских феодалов в знак своего расположения к ним. Вместе с тем, таким же образом подтверждался сакральный характер власти тогдашних монархов, и упоминание о нём ставит прибалтийского князя в один ряд с королями великих европейских держав. В москве же в то время ни о какой княжеской или любой другой великодержавной власти речь не шла, это был молодой торговый город, ещё не претендовавший на роль центра княжества. Текст вышеупомянутой грамоты содержал упоминания о контактах прибалтов с русскими землями, но не с российскими. Поэтому сформированность собственных традиций управления, наличие церковной системы, а также дипломатических связей убедительно свидетельствуют о существовании самостоятельной, отличной от российской или московской отдельной прибалтийской государственности.

Сходство государственных традиций московитов и прибалтов, наряду с территориальной близостью, постоянно была одним из главных аргументов для мифологического объяснения российской экспансии в регионе. Такие выводы следуют из внешнего сходства в административной системе Древней Руси и местных государств. Особенно в этом смысле акцентируется внимание на Великом княжестве Литовском, которое в историографии также называют Литовско-Русским государством. Заимствование этим государством древнерусского культурного наследия пришлось на середину XIV в., однако к этому времени там уже существовала собственная система власти. В частности, известна грамота рижского митрополита 1289 г., в тексте которой изложены жалобы местных жителей князю Фёдору на бесчинства местного боярства. В этом документе, а также в воспоминаниях о системе удельных княжеств, проявляется явное внешнее сходство с древнерусскими порядками. На Руси как раз-таки князь и вече рассматривали такого рода вопросы и могли ограничить боярское своеволие. Однако наместников правитель назначал только из числа представителей своей семьи, чего не было в Прибалтике. Опуская тот факт, что ни о каких представителях московского князя на местах по состоянию на 1289 г. речь ещё не шла, отметим, что выстроенная им система местного управления базировалась исключительно на личной привязанности и финансовых интересах. Так, бояре имели по сути статус рабов, и любого из них по мотивам неугодности государь мог подвергнуть строжайшему наказанию.

Значительно более прогрессивными, чем у московитов, были у прибалтов правила добрососедства между удельными владениями и военная дисциплина. В частности, братоубийство считалось страшным грехом: решение территориальных споров вооружённым путём не допускалось. «Позднее» принятия христианства, которое россияне вменяют в вину латышам, произошло более чем на столетие раньше разрушения языческих порядков в московии, в связи с чем уровень морали в обществе прибалтов значительно опережал российский. Бесспорно, что в условиях отсутствия государственности формирования собственной церкви и поднятия её авторитета среди населения на достаточно высокий уровень представляется довольно сомнительным, особенно в средневековые времена. В связи с этим московские мифологемы по этому поводу не имеют под собой никакой реальной почвы и должны оцениваться только в комплексе с фактами тогдашней общеевропейской действительности. Система опричнины, введённая Иваном Грозным вроде как по византийскому образцу, отражала особенности военной организации Золотой Орды и не имела вообще ничего общего с древнерусскими традициями, а тем более с православием. Уровень духовной культуры прибалтов во время становления московского княжества как отдельного политического субъекта в конце XV в. подтверждал сформированность у них национальных традиций, чего никак нельзя было сказать о тогдашних московитах.

Национальная академия СБУ

* Мнение автора публикации может не совпадать с позицией агентства